Охота с легавой.
Прелестна охота с легавой, сколько приносит она нам радости, зачастую не столько от количества добытой дичи, сколько от красоты самого процесса.
Разумная страсть и обузданная горячность настоящей спортивной легавой ласкает глаз и веселит душу охотника, доставляет истинное наслаждение своей осмысленностью и дарит нам удивительные по своей неожиданности блесткие работы. Мало того, думается, что может это и не охота вовсе, а желание наше. Ведь само понятие «охота» имеет один корень со словом «хотеть», то есть является олицетворением наших устремлений.
Третий сезон подряд мы с сыном и шотландским сеттером Радой начинаем с охоты на болотную дичь в гостеприимной Беларуси. В нынешнем году с легавыми и спаниелями в этой милой нашему сердцу стране открытие с 16 июля – кажется, что рановато. Высокая вода майского паводка затопила первые кладки куликов, потому дупеля, бекасы выводили потомство второй раз, и только к последней декаде июля поршки стали настоящими птицами.
Отшумел полевой чемпионат легавых Республики Беларусь по болотной дичи, являющийся ныне, по сути, объединенным чемпионатом Беларуси – России – Украины. В этом году число участников было почти в два раза больше, чем в прошлом, половина собак была дипломирована. Есть полевой чемпион – пойнтер Анжу. Мы тоже неплохо выступили, став шестыми в личном зачете и вторыми среди команд клубов и кинологических объединений в составе команды Интернет ресурса «Хантклуб». Разъезжаются друзья, но мы остаемся. Ведь наступил тихий воскресный вечер, вечер того дня, которого ждали с ноября прошлого года – открытия нового сезона! В соответствии с предварительной договоренностью берем путевки в Борисовском охотхозяйстве ВОО РБ, получаем предупреждение от директора хозяйства о внесении дупеля и коростеля в Красную Книгу Республики Беларусь – и бегом в хорошо знакомые, необъятные пойменные заливные луга рек Гайны и Березины.
Спускаемся вниз от соснового бора к знакомой деревеньке Вербье, ставим машину под огромные липы. Ну наконец-то! Луга нас встречают легким вечерним тягуном, чуть шевелящим дымок спички, вероятно, знакомым каждому легашатнику, и клонящимся к закату солнцем. Обувь наша – старенькие кеды, щедро черпающие болотную водичку. Не беда, на ходу это хорошо охлаждает, ведь температура даже вечером не ниже 24 градусов тепла.
Быстро заходим с сыном Вовкой под ветер, укладываем собаку. Она косит на нас красивым томным взором, чуть подрагивая от напряжения и страсти. Сука знает охоту уже третье поле и прекрасно понимает, что сейчас, вот именно сейчас произойдет то, ради чего она живет, чего она ждет давно, с завершившего прошлый легашачий год гаршнепа. Сообразительное создание понимает, что весь сам смысл его существования – охота, вся остальная жизнь – лишь досадный период ожидания, пустое межсезонье.
Отхожу метра на три, в ружье два патрона «девятки», тихо командую: «Хоп, ищи!», и моя шотландка срывается в легкий, стремительный аллюр!
Идем с сыном на ветер, практически не отдавая команд, собака в достаточной степени поставлена, с ней много охотимся, да и полевых дипломов, полученных на испытаниях и состязаниях, – многим позавидовать. Молодой сеттер ищет, выписывая своим черным, с багряным от заходящего солнца подпалом тельцем, абсолютно правильный челнок. Она сама знает, какой ширины в каких случаях должен быть челнок. В местах, где нет набродов дичи, иных сухих, нетипичных для птицы, самостоятельно делает расстояние между параллелями шире, до 20–25 метров, и сами крылья челнока широки, до 150–200 метров. Хороший ход и дальнее чутье позволяют быстро обыскивать угодья, не утруждая нас избыточной ходьбой, неспешно шагаем мы с сыном навстречу катящемуся к закату солнцу. Почему охоту на болотную, красную, дичь называют классической? Не только ведь потому, что подавляющее количество испытаний и состязаний проводятся по ней, нет. Думается, потому, что работа собаки на этой охоте видна лучше, чем на любой другой. Она, эта работа, позволяет ведущему лучше понять собаку, поправить те моменты, которые не хороши в ней, одновременно даря в меру добычу, вкуснее которой редко возьмешь.
Но что это? Гордон резко сужает расстояние меж параллелями, которые моментально становятся короткими и плотными. Быстрый разворот на ветер, головка высоко, бросок вправо, влево, и, чуть приседая на напряженных лапах, короткая потяжка: «Стоит!» Бегом, бегом к ней!
Подбегаем, закрывая ружья. Сука чуть поворачивает к нам голову, косит темным глазом, ее тревожит наше промедление, во взоре так и читается: «Папа, папочка, ну что же ты, быстрей, быстрей, уйдет ведь!» Головка опять на ветер, «жует» воздух чуть приоткрытой пастью, шажок вперед, еще, еще один, видимо, сохраняет дистанцию до отбегающей птицы.
Подбежали и мы. «Ап!» – Гордон срывается с места, быстро семеня, ведет к птице. Чу, метрах в двадцати упругий толчок воздуха, характерный хлопок низкой тональности – и пошел дупелек, быстро работая крылышками над изумрудно-зеленой низкой отавой!
Но стрелять нельзя. По непонятным причинам дупель – краснокнижный вид, несмотря на то, что его в белорусских пойменных лугах раза в три больше бекаса. Однако собака продемонстрировала блестящую работу, просто сказка, как по писанному Гернгроссом! Хочется тискать и целовать эту мягкую мокрую морду с темными, бездонно-карими глазами, наполненными огнем!
Но не беда, не нужно расстраиваться, найдем и бекаса! Еще пара работ по дупелю, и, наконец, сеттер на большом ходу, резко развернувшись на ветер, стает, точнее, мгновенно садится, без потяжки. Морда строго на ветер, глазки прищурены... Что там? Посыл, и в 15 метрах из колеи с характерным чмоканьем и резкими отворотами в разные стороны взлетают два бекаса! Тот, кто знает, поймет, бекасов нужно стрелять на первом броске, иначе шансов попасть остается немного... А стрелять на первом броске можно только из-под такой собаки, которая «вежлива», не посунется вперед, не погонит сгоряча за птицей, так как зацепить ее дробью очень легко, сноп широк, стреляем ведь из цилиндров. Но гордон сидит, провожая птицу взором, и ничто не мешает ружьям. Два хлопка, и собака мчится подавать. Вот они, первые трофеи, завершившие утомительное межсезонье и открывшие новый охотничий сезон! Два молодых бекаса, каждый не больше двух воробьев, а сколько счастья! На торока их и – дальше. Собака в поиске, еще работа, короткая, взлет, опять дупель... Но солнце садится в пойму, красными лучами лаская наши лица, ветер стих совсем... Поедем-ка мы к милому другу Денису на дачу праздновать завершение Чемпионата и открытие охоты.
Утро охоты с легавой редко бывает ранним, зато почти всегда оно доброе. Кормящаяся ранним утром птица оставит тем больше набродов, жировочных следов, чем дальше от рассвета. Конечно, в разумных пределах, в разумных. Часов в восемь-девять в луга – самое оно, и не жарко еще, да и ветерок уже потянул.
На берегу речки Гайны, у деревни Любча дивные заливные луга, между руслом реки и дамбой. Довольно жесткая стерня, оставшаяся после кошения лугов, предъявляет высокие требования к выносливости собаки и к подушкам лап. Только хорошо физически подготовленная собака может эффективно работать на протяжении недели по шесть часов в день. Слабый ветерок как раз тянет вдоль речки, можно оставить машину у дороги и спокойно брести в свое удовольствие вдоль реки. Собака в поиске на полосе шириной метров 300, а длиной – чуть не до горизонта. Иди себе, постреливай. Главное, не мазать, бекас – не дупель, стрелять которого относительно легко, так как взлетает с шумом, летит прямо и медленно. Бекас же – snipe, откуда, собственно, и слово «снайпер» имеет место быть, стрелок бекасов. Крутит на неожиданных виражах, попробуй попади!
Но опыт определенный есть, стреляем неплохо, вот и сыну удается выстрел по угонному бекасу на 67 шагов, а потом красивый боковой дуплет за 40–45 шагов.
А сколько работ по дупелю, но без выстрела! Минимум три к одному найденному бекасу. Непонятно, кто эти ограничения вводит? Если бы дупель встречался редко, так нет, вовсе наоборот, полно его, гораздо больше, чем бекаса. Но закон есть закон, увы. Приходится с горечью мириться.
Через три часа на тороках висят шесть бекасов, поровну с сыном. В конце концов пора и на обеденный отдых. Топаем по дороге к машине, в азарте и не заметили, как прошли почти десять километров. Пока меряем эти километры в обратную сторону, ярко-голубое небо быстро затягивают взявшиеся непонятно откуда свинцовые тучи, резкий порыв ветра, еще, удар грома, молния – и стена проливного дождя с грозой накрывает все вокруг. Бегом к машине, куда там, уже мокрые насквозь запрыгиваем и мчимся переодеваться.
Собачка работала с каждым днем все лучше, демонстрируя превосходную постановку, плотный челнок и блестящее, порою завораживающее своей дальностью и верностью чутье. И вот завершающим вечером приехали мы к мосту, что неподалеку от села Веселово. Запуск собаки, медленно идем на ветер. Вдруг на хорошем ходу сеттер спарывает дупеля, сидевшего явно на чутье. Еще один спор, еще... Затем собака сталкивает двух бекасов. Ничего не понимаю, нервничаю, злюсь. Ругаю собаку. Но что случилось, что?
Солнце клонится к закату, решаем бросить дивное количеством птицы место у моста и переехать к деревне Углы. Быстро, пока еще не совсем стемнело, пылим по знакомому грейдеру. Спускаемся к реке, бежим к лугу. Укладываю собаку, пускаю в поиск и через пару параллелей с короткой потяжки, Боже, стает! Подбегаем, «Вперед!» – быстрая подводка и резкий взлет бекаса метрах в восемнадцати. Выстрел – и вот он. Все вернулось, вот счастье!
Только много позже понял, что случилось там, у моста. Скошенные, но не убранные валки уже подопревшего сена – вот причина отсутствия чутья и пропусков птицы! Именно оно не давало собаке причуивать птицу. Как только вернулись в более-менее обычные условия, все вернулось.
Отохотившись четыре дня, по обыкновению утром и вечером по три часа, наколотили мешок бекасов. Попадались разные, и молодые, и старые, крупные. Но по благородному дупелю все равно работ было куда как больше, увы.
Вот и закат завершающего дня. Торока полны, пора закрывать охоту. Прощальный ужин, объятья, поцелуи с гостеприимными белорусскими друзьями Наташей и Денисом Пащенко, утром курс на север, к себе, на малую Родину, в Тверскую нашу губернию.
Торопецкий район встречает нас ярким солнцем, полуденной жарой и тучами слепней на деревенском выгоне. Только-только открыли охоту, и наш маленький деревенский домишко вновь явил себя приютом охотников. Быстро разгружаем машину и решаем вечерком посмотреть, какие перспективы нас ожидают на полях, засеянных овсом, появляется ли здесь медведь. Заодно сделаем перерыв для собачки, посидим вечерок на заранее приготовленных лабазах. С сожалением констатируем, что зверь не ходит: нынче большой урожай яблок и ягод, есть орехи, желуди на подходе, рябины много. Прогнозы на медведя на этот год самые неутешительные. Писк комаров, грызущих нашу плоть в этот мягкий пасмурный вечер, не в состоянии заглушить манящие крики далеких журавлей. На склоне видимости, высоко и медленно закидывая голени задних ног, от солонца к осинникам урочища Сурумеевой горы, размеренно прошествовала огромная лосиха. Иди с Богом, голуба, ожидай скорого гона, периода вашей любви!
Утром – на выгон. Он огромен, километров пять квадратных. Всегда был славен бекасом и коростелем, встречавшимися без счета. Никто, кроме нас, в округе не держит легавых. Зато дичи болотной в достатке, несмотря на бездумно проведенные мелиоративные работы.
Но и отвели уж мы душу на дупелях! Встречал всего пару до того на наших лугах, тут же попали, вероятно, на высыпку, летела птица на зимовку в Африку из наших северных Палестин. Работы собаки были самыми разными: и красивыми, дальними, с короткими потяжками и отчетливыми стойками, короткими, когда сука резко втыкалась в запах и мгновенно становилась изваянием. Все радовало нас. И кряква, внезапно найденная в двухстах метрах от деревни, на заросшей луже у кладбища и отмеченная отчетливой стойкой. Изобразила из себя вертолет, поднимаясь с грохотом вверх, и была снята одним выстрелом моего замечательного «Хеллиса». И количество дупеля, и коростель, долго мучивший горячую собаку беготней на чутье, пока не удалось поднять его под выстрел сына, – все радовало.
Прелесть охоты с легавой не в количестве мяса, добытой из-под нее, хотя и это бывает, но в первую очередь в красоте работы правильно поставленной и на диво сообразительной собаки, одновременно страстной и своевольной, но и желающей во всем потрафить тебе, ведущему. Частая и разнообразная стрельба, причем с резоном, не по тарелочкам. И не так важен объект, гаршнеп размером с кулачок трехлетнего ребенка или огромный глухарь – важен процесс, спорт. Мы же, собственно, не добычи ищем – удовольствия.
За три часа взяли на двоих полтора десятка бекасья разного, уток, прибавив к крякве тройку чирков с канавы – все, завершили. После пары дней охоты домой, в Питер, где через шесть часов дороги нас, усталых и загорелых, встречают родные.
Все хорошо, жизнь удалась, сезон начат!
Олег СЕМИВОЛОС
Охота и рыбалка. ХХI век