Английский Сеттер. Подружейные собаки

Информационно-познавательный портал об охотничьем собаководстве

размещение на сайте

размещение в ФОТОКАТАЛОГЕ
Размещение информации о вашей собаке в фотокаталоге производится бесплатно согласно правил размещения материалов

размещение ЩЕНКОВ И ПОМЕТОВ
Размещение информации о помете в фотокаталоге производится согласно правил размещения материалов

размещение РЕКЛАМЫ
Вы можете разместить на портале графическую или текстовую целевую рекламную информацию.

По вопросам размещения пишите
e-mail: info@eng-setter.ru

главы из книги Л. П. Сабанеева (1896 г)

СЕТТЕРА

Сеттер, бесспорно, самый совершенный член всей группы гладкомордо-длинношерстных птичьих собак. Это первенствующее место по праву принадлежит ему во всех отношениях: по уму, характеру, чутью, быстроте движений, по красоте форм и даже качеству псовины. Весьма естественно поэтому, что не только на своей родине, но и в большей части цивилизованных стран сеттера — самые многочисленные и наиболее распространенные легавые, не исключая отсюда пойнтеров.

Sabaneev-0.jpg

главы из книги Л. П. Сабанеева (1896 г)

СЕТТЕРА

Сеттер, бесспорно, самый совершенный член всей группы гладкомордо-длинношерстных птичьих собак. Это первенствующее место по праву принадлежит ему во всех отношениях: по уму, характеру, чутью, быстроте движений, по красоте форм и даже качеству псовины. Весьма естественно поэтому, что не только на своей родине, но и в большей части цивилизованных стран сеттера — самые многочисленные и наиболее распространенные легавые, не исключая отсюда пойнтеров.

Численный перевес и предпочтение, оказываемое большинством охотников с английскими собаками сеттерам, уже сами по себе служат очевидными доказательствами их преимуществ над пойнтерами. Но преимущества эти, говоря беспристрастно, большею частию морального свойства, а не охотничьи. Сеттерист, видящий в своей собаке не только доброго товарища на охоте, но и верного друга дома, и пойнтерист, любующийся статями и мускулами пойнтера, ценящие в нем главным образом превосходного полевого работника, — оба по-своему правы, и споры между ними совершенно бесцельны. Если мы примем во внимание, что в основании сеттера лежит самая древняя раса охотничьих собак, которая в течение многих столетий получала, так сказать, домашнее воспитание, принадлежала к числу почти комнатных, то не станем удивляться тому, что сеттера представляют едва ли не самую культурную и интеллигентную породу. В этом отношении ее нельзя сравнивать с более молодою расою, происходящею главным образом от гончей, псарного воспитания и полудикой. Сеттера умнее, понятливее, привязаннее, ласковее и игривее пойнтеров, но зато сравнительно капризны, надоедливы и боязливы, т. е. сиротливы, вообще очень нервны; псовина у них красивее и теплее, они лучше выносят холод и дождь, охотнее идут в воду, но зато нечистоплотнее, длинная шерсть их требует большого ухода, они плохо выносят жару и жажду; сеттер охотнее подает, чем пойнтер, но чутье у него хуже, стойка не так крепка и красива. Само собою разумеется, что речь идет о большинстве и что найдется немало сеттеров, нисколько не уступающих в чутье пойнтерам, и наоборот, есть очень умные и ласковые пойнтера. Только сеттера сплошь и рядом бывают лишь комнатными собаками, пойнтера же всегда охотничьими. В этом обстоятельстве, т. е. многочисленности комнатных породистых сеттеров, вовсе не имевших полевой практики, и надо искать объяснения сравнительной слабости их чутья.
В своем настоящем виде — крупной собаки легкого склада, с удлиненной мордой, с шелковистою, блестящею шерстью — сеттер как самостоятельная порода имеет относительно недавнее происхождение и вряд ли существует более ста лет. Таким образом, история сеттера есть главным образом история крупного спаниеля с лежачей стойкой, имевшего то же назначение, как и во всей Западной Европе, — находить полевую дичь для ловцов сетью. Мы не имеем никакого основания думать, чтобы эти крупные английские спаниели резко отличались от своих родичей на юго-западе Европы. Несомненно, однако, что стойка приобретена ими самостоятельно и позднее последних, быть может, потому, что до XVI столетия Англия была лесистой страной и имела очень мало полевой дичи. По словам Делабера Блэна, знаменитого английского ветеринара, писавшего около ста лет назад, первым лицом, выучившим сухопутных спаниелей указывать дичь лежа, был Роберт Дудлей, герцог Нортумберлендский, живший около 1500 (?) года, то есть когда в Испании, и вероятно, и во Франции стояли над дичью на соколиных охотах даже гладкошерстные легавые. Однако в книге Ричардсона о
собаках говорится, что Р. Дудлей приучил сеттеров (спаниелей) ложиться в 1335 году, и это вероятнее, так как Strutt в своих «Sports and Passetimes» делает выдержки из рукописи XIV столетия, времен царствования Эдуарда III, в которой говорится, что спаниель был полезен для соколиной охоты на куропаток и перепелов, а если ложился, то был очень пригоден при ловле дичи сетями.
Как бы то ни было, название сеттера впервые встречается только в конце XVI столетия. Доктор Джон Каюс в сочинении своем («English Dogges», 1570) говорит об указателе (Index), или сеттере, описания которого и испанской длинношерстной легавой доказывают, что эти породы почти ничем не отличались между собою.
«Есть еще другая порода собак (кроме сухопутного спаниеля для соколиной охоты и водяного спаниеля) для ловли птиц, отыскивающих дичь без шума, лая и шлепанья лапами. Собака эта очень послушна, ходит то сзади, то спереди, рыщет то вправо, то влево; когда же найдет птицу (я подразумеваю куропатку или перепелку), она тихо подкрадывается к ней, останавливается, ложится и ползет подобно змее, не спуская глаз с птицы. Если же она подойдет очень близко к дичи, то и вовсе ложится, указывая лапой на то место, где находится птица, почему и названа указателем, однако setter (лежачая, легавая собака, chien couchant) — название более благозвучное, приятное и точнее обозначающее ее качества. Когда таким образом при помощи собаки будет определено местонахождение птицы, птицелов, намереваясь поймать ее, развертывает и раскидывает свою сеть; как только все готово, собака по знаку хозяина медленно подползает или подходит к птице и этим самым побуждает ее взлететь и запутаться в раскинутой сети»*.
По смыслу дальнейшего изложения надо заключить, что Index'bi Каюса были в его времена редки и что они употреблялись и при стрельбе птиц. Хотя Каюс и не говорит прямо об этом, но в следующей главе, описывая водяного спаниеля, указывает на то, что последнего приучали приносить после промаха стрелы и стрелки. Во всяком случае, несомненно, что крупные лежачие собаки длинной шерсти существовали в Англии с XVI столетия.
Надо полагать, что охота с этими испанками-сеттерами была очень истребитель на, так как уже в начале XVII века мы встречаемся с ее ограничениями. В статуте Иакова I говорится, что право держать лежачих собак имеют только дворяне и лица,
* До сих пор браконьеры в некоторых местностях Англии употребляют сеттера при ловле дичи сетями. Так как эта охота производится ночью, то на спину собаки привязывается фонарь.
обладающие известным имущественным цензом. Но, вероятно, этот закон имел кратковременное существование, так как в 1655 году Жервез Маркам (Gervase Markham) пишет целое руководство к птицеловству («Hungers Prevention of the Art of Fowling»), в котором между прочим говорится о применении сеттера к ловле, причем объясняет, что сеттером называется крупная испанка со врожденными способностями для охоты на куропаток, найдя которых она мгновенно останавливается или ложится на землю, не осмеливаясь шевельнуться до тех пор, пока не подойдет к ней хозяин и не прикажет ей, что делать.


Из позднейших сочинений мы видим, что впоследствии не одни испанки приучались указывать дичь лежа и что название сеттера, или лежачей собаки, применялось ко многим другим породам. В 1697 году Николас Кокс в книге «Jentleman's Recreation» пишет, что от лежачей собаки требуется тонкое чутье и врожденная любовь к охоте по перу и что такой лежачей собакой может быть водяной, сухопутный спаниель или помесь этих двух пород, также гончая с большими брылями, вымески шотландских овчарок (Lurcher), пуделей (Tumbler) и мелких
мастифов, т. е. мордашей. Но всего пригоднее обыкновенная испанка или сухопутный спаниель... Далее идет наставление, как следует дрессировать ее, чтобы она подползала к дичи и ложилась перед нею. Очень важно здесь указание на то, что мордаши употреблялись для охоты на птиц менее 200 лет назад, так как оно объясняет и оправдывает позднейшие подмеси этих собак к легавым.
Rawdon Lee приводит в своей книге текст договора между некиим Jwohn Harris'oM и эсквайром Henry Herbert'oM. Договор этот относится к 1685 году, и из него видно, что первый обязался выдрессировать спаниеля и выучить его садиться перед дичью (за 32 шиллинга). Это самое раннее известие о натаске охотничьей собаки, именно сеттера — лежачего спаниеля. В английских охотничьих книгах XVIII столетия ничего нового о сеттерах не сообщается и вообще говорится о них только вскользь. Очевидно, в это время для стрельбы влет, которая заменила ловлю, хотя вообще сделалась известною в Англии позднее, чем на материке Западной Европы, употреблялись другие гладкошерстные собаки.-Тогда же и начинаются усиленные скрещивания последних с лежачими испанками, главным образом для увеличения роста последних. С тою же целью выписывались в Англию из Франции те крупные и легкие эпань¸ли, которые, по мнению Веро Шо, очень походили на современного сеттера и происходили от скрещивания тогдашних (вероятно, испанских) пойнтеров с спаниелями. Веро Шо указывает на картину знаменитого Депорта под названием «Собаки и куропатки», но на этой картине (Лувр), по нашему мнению, изображены вымески французских эпань¸лей не с пойнтерами, которых тогда (в начале XVIII стол.) еще не существовало, а с какою-нибудь легкою французскою гончею, если не борзою*.
Во всяком случае, лежачий спаниель в прошлом столетии был достоянием мелких охотников и употреблялся главным образом при ловле сетью. Для ружейной охоты он считался малопригодным по небольшому росту, укоренившейся поколениями привычке припадать на стойке к земле и подползать к дичи, наконец, по причине своей робости и нервности, как о том свидетельствует Таллин в «Sportsman's Cabinet» (1803). Такие собаки были, конечно, неудобны для охоты в кустах, высокой траве и не могли нравиться горячим, нетерпеливым охотникам, тем более что робость и нервность собаки очень часто соединяются с боязнью выстрела. Следует заметить, что еще в начале этого столетия сеттеров чаще называли спаниелями и даже в «Kynopaedia» Вильяма Добсона, изданной в 1814 году и составляющей «практическое руководство к дрессировке и натаске английского спаниеля и пойнтера», под спаниелем везде подразумевается сеттер. Lee говорит, что в глухих местностях Великобритании сеттера до настоящего времени чаще называют спаниелем.
* С. В. Пенский, напротив, утверждает, что собаки, изображенные на этой картине (Бон, Пон и Нон), происходят от сеттеров, которых Генриетта Английская привезла с собою и подарила Людовику XIV, с примесью тогдашнего французского брака. Нижняя собака (тоже черно-пегая) действительно очень напоминает брака.
Эта непригодность лежачего спаниеля к ружейной охоте вместе с прекращением ловли сетью и были причиною коренного изменения этой породы и превращения ее в настоящего сеттера, что и произошло в начале XIX столетия. Аукционная продажа сеттеров исторического толстяка Даниеля Ламберта, весившего с лишком 23 пуда, доказывает, что в 1806 году сеттера стояли очень высоко по мнению ружейных охотников, так как продавались по цене от 17 до 41 гинеи.
Между тем, как никто не сомневается в том, что пойнтера произошли главным образом от скрещивания двух пород — испанских легавых и фоксхоундов, — большинство не только английских охотников, но и авторов положительно держится того мнения, что сеттер непосредственный потомок грубого спаниеля — крупной испанки, только улучшенный тщательным подбором производителей.
Хотя родича сеттера — крупного английского спаниеля — не существует более, но по старинным рисункам их в XVI столетии, а также по современным настоящим испанкам на юге Франции мы знаем, что это были небольшие, приземистые собаки с широким черепом и острою мордою; знаем также, что все современные спаниели-бассеты, или гончие, имеют смешанное происхождение. Отсюда мы имеем логическое основание заключить, что сеттера, еще более уклонившиеся от первоначального типа, ни в каком случае не могут быть названы чистопородными, а являются продуктом смешения нескольких пород. Крайне сомнительно, чтобы можно было вывести новую породу собак только одним подбором, по крайней мере, нельзя указать ни одного тому примера. Для такого резкого изменения породы не хватило бы человеческой жизни, быть может, потребовались бы столетия, между тем как при смешении рас можно получить новую, с почти установившимися признаками через 20, даже 10 лет. Мы видим, что все домашние животные там, где они сохраняются в чистоте, столетиями не изменяют своего типа и выказывают крайнюю устойчивость. Приведем в пример наши породы лаек, крестьянские породы коров и овец в глухих местностях России, куда не проникали другие породы.
Если же мы станем рассматривать описания старинных и новых разновидностей сеттеров и мнения некоторых знатоков их, то, напротив, придем к тому заключению, что вряд ли существует другая порода собак, в образовании которой участвовало так много разнородных рас, — конечно, в различной степени. Сеттер, таким образом, можно сказать, самая винегретная раса охотничьих собак, и в ней можно найти и доказать следы крови по меньшей мере десяти различных пород. В прежние времена, лет 40—50 назад, когда чуть не у каждого лорда велась собственная порода, т. е. разновидность сеттеров, все эти разновидности или отличались своим оригинальным постоянным окрасом, или же были обязаны своим происхождением какой-нибудь посторонней крови. Примесь эта сказывалась большею частию в каком-нибудь второстепенном признаке, так как охотники редко придерживались образовавшейся помеси, а снова припускали к ней чистокровных производителей.
Ввиду многочисленных и несомненных фактов частого скрещивания большого спаниеля, т. е. лежачей собаки с самыми разнообразными охотничьими и неохотничьими породами, и явных признаков этих скрещиваний, выразившихся в изменении строения черепа, общего склада тела, наконец, качества псовины и даже масти, предположение Лаверака и других английских авторов, что сеттер чистокровная, лишь усовершенствованная
подбором испанка, не только не выдерживает никакой критики, но крайне наивно и неожиданно.
Рассмотрим теперь, какие породы принимали главное, второстепенное и, наконец, случайное участие в превращении неуклюжей испанки в современного стройного и изящного сеттера.
Кровь борзой явственно заметна во многих сеттерах. Есть основание думать, что эта порода ранее других употреблялась для придачи лежачей собаке роста, легкости и быстроты. Упомянутый рисунок Депорта указывает на это скрещивание; затем известный Блэн прямо делает предположение, что сеттер образовался от скрещивания спаниеля с какой-либо быстроногой собакой (celeres), именно с борзой или легкой паратой гончей. Позднейшая примесь английской борзой очевидна в ирландских сеттерах легкого типа. Если мы будем внимательно рассматривать поджарых и длинноногих современных ирландцев, а в особенности наблюдать их скачущий поиск с почти неподвижным и сравнительно низко опущенным хвостом, то вполне убедимся в том, что борзая оставила в них гораздо более ясные следы, чем в пойнтерах.
Точно так же весьма вероятно предположение Блэна о подмеси паратой гончей, или фоксхоунда, тем более что эта гончая,
кроме силы и проворства, обладала гораздо лучшим чутьем, чем борзая. Соединение этих двух рас могло, однако, производиться до выделения породы пойнтеров, т. е. гончих могли подмешивать не позднее конца прошлого столетия, так как затем большого спаниеля скрещивали преимущественно с пойнтером. «Suffolk Sportsman» утверждает, что немало разновидностей сеттера произошло от соединения английского спаниеля, фоксхо-унда и пойнтера.
Что касается пойнтера, то в образовании современного сет-• тера он, несомненно, играл самую важную роль. Очень наивен поэтому вопрос Лаверака: «Каким образом сеттер мог образоваться посредством скрещивания с пойнтером, когда он древнее последнего?» Как будто Лавераку неизвестно, что до образования породы пойнтеров были не сеттера, а крупные спаниеля, хотя и называвшиеся сеттерами. Скрещивание началось с самого момента выделения пойнтера как самостоятельной породы с целью придать спаниелю-сеттеру недостававшие ему вначале качества: рост, поиск, быстроту, смелость; они продолжаются по настоящее время, и везде, как в Англии, так и в других странах, вымески сеттера и пойнтера весьма многочисленны; в Англии они известны под особым названием Droppers, даже имеют там многих поклонников. Известный знаток сеттеров Лорт писал в 1880 году Веро Шо, что «ему очень хорошо известно, что ндзад тому лет сорок или пятьдесят в самых лучших рассадниках сеттеров незначительная примесь крови пойнтера была весьма обыкновенным явлением. Иногда примесь эта вполне соответствовала цели и хотя на поколение или на два уменьшала длину и густоту шерсти, но не всегда ухудшала этим внешность собаки, зато утончала и укрепляла хвост (перо) и придавала последнему более упругости и подвижности (?) и, кроме того (не станем спорить, правильно или нет смотрели на это в прежнее время), округляла лапу». Очень многие породистые сеттера по формам почти ничем не отличаются от пойнтеров, так что если их выстричь, то легко можно принять за последних. Мы полагаем, что вряд ли найдутся сеттера, которые не имели бы пойнтера в числе своих предков.
Кроме этих трех пород, принимавших главное участие в образовании расы, можно назвать еще много других, кровь которых дала начало некоторым более или менее известным разновидностям сеттеров.
Примесь пуделя несомненна в разновидности карлейлских сеттеров, называемых Э. Лавераком сеттерами Нэуорт Кестля и Фетзерстон Кестля, которые были еще на выставке 1877 года в Карлейле и, может быть, существуют по настоящее время. Это
были (по описанию Лаверака и Дальзиеля) крупные, тяжелые собаки, с очень широкою грудью, с короткою и кругловатою головою, очень тепло одетые нежною, мягкою и шелковистою шерстью, иногда с небольшими завитками, кофейно-пегой и (позднее) желто-пегой масти; отличительный признак их составлял пучок длинной мягкой шелковистой шерсти на затылочном гребне, т. е. парик, вроде как у ирландского водяного спаниеля, но не такой широкий. По Дальзиелю, пучок встречался не у всех экземпляров.
Кровь брудастых собак, по всей вероятности, находится также в старинной, уже почти исчезнувшей, разновидности — в уэльских или ллэнидлосских сеттерах, отличавшихся от других жесткою и курчавою шерстью белого цвета и толстою, хотя довольно длинною, головою*. Быть может, на них оказал влияние пресловутый русский сеттер, то есть брусбарт, усовершенствованный англичанами. Как известно, в 30-х и 40-х годах русские брус-барты очень уважались в Англии и их усиленно скрещивали с настоящими сеттерами до тех пор, пока они совершенно исчезли как самостоятельная раса.
По словам Лорта, псовина уэльского сеттера (Welsh or Llanidloes Setter), во всяком случае у чистокровных экземпляров, не только курчава, как у длинношерстного коствольского барана, но жестка и не имеет ничего общего с псовиною современного сеттера. Цвет ее обыкновенно белый, с немногими желтыми пятнами на голове и ушах. Попадаются однако чисто-белые экземпляры, и, кроме того, нередко в помете бывает несколько щенков с одним или обоими белыми глазами. Голова этого сеттера сравнительно длиннее и грубее, чем у английского, и вообще весь склад его много тяжелее. Хвост у него курчавый, без подвеса, со свалявшеюся шерстью и по своей форме напоминает хвост выдры. Хотя уэльский сеттер не имеет быстрого поиска, но ищет он очень хорошо и много живей и чутьистей, а потому пригоднее спаниеля. Обыкновенно он ходит на кругах поблизости от охотника довольно тихо и всего пригоднее для охоты на вальдшнепов и бекасов, которых отыскивает так же
* На выставке 1889 года в Welshpool'e ллэнидлосским сеттерам был отведен особый класс. Большинство выставленных собак принадлежало г. Dash-Wood'y. Призов, однако, никому выдано не было. Эти сеттера пользуются репутациею хотя тихих, но настойчивых и методичных работников и, по словам R. Lee, считаются в Уэльсе самыми выносливыми для охоты в чаще, на вальдшнепов и фазанов, особенно когда приходится охотиться с одной собакой (т. е. они имели поноску?).
верно, как и спаниель. Кроме этих хороших качеств, уэльский сеттер много выносливее и гораздо менее подвержен болезням, чем наши модные сеттера, а потому, повторяю, стоит того, чтобы позаботились о его возрождении. Из описания видно, что это была самостоятельная порода, происшедшая от скрещивания брудастых жесткошерстных собак, может быть, и не нашего брусбарта, а т. наз. оттерхоунда (выдровой гончей).
Кровь блоудхоунда ясно сказывается во многих сеттерах-гордонах так называемого старого типа, о чем будет говориться в своем месте. Заметим здесь только, что это скрещивание принадлежало к числу позднейших, когда сеттера уже вполне отделились от испанок.
Поль Кальяр прямо утверждает, что сеттер образовался от скрещивания эпань¸ля (спаниеля) с водолазом, который будто имеет отличное чутье. Конечно, это нелепость, так как от соединения двух тяжелых пород не могло произойти легкого сеттера, но что англичане нередко подмешивали в позднейшие времена, с середины текущего столетия, кровь водолазов, это не подлежит никакому сомнению. Мы знаем, что такие скрещивания произво-
дились для вывода породы гладкошерстных ретриверов; при этом, разумеется, иногда получались особи очень близкие к сеттерам, которые почитались и продавались за настоящих сеттеров, выказывая свою нечистокровность лишь в последующих пометах. Кроме того, многие заводчики могли впускать в породу своих собак кровь водолаза непосредственно, с прямою целью увеличить их рост, силу и дать черную масть. Кому не известно, что очень многие черные сеттера и гордоны имеют свойственный всем ретриверам чепец, т. е. длинные, слегка вьющиеся волосы на затылке, как бы обрамливающие голову, покрытую очень короткою и гладкою шерстью.
Кроме того, в образовании сеттеров, несомненно, принимали участие различные мелкие сухопутные спаниели, в том числе и те из них, которые составляют отдельную группу карликовых и комнатных спаниелей, или кинг-чарльзов. Мы знаем, что Дела-бер Блэн в начале этого столетия говорил об спаниелях короля Карла, черных с подпалинами, крупного (сравнительно с настоящими кинг-чарльзами) роста. В его (Блэна) времена эту породу тщательна соблюдал в чистоте герцог Норфольский. Это те самые английские длинноухие собаки короля Карла, которые так одобрялись первыми русскими охотничьими писателями, когда о сеттерах и пойнтерах не было и помину. Блэн полагает, что эти спаниели легли в основание породы гордонов. Во времена Лаве-рака та же самая разновидность держалась графом Сифиль-дским близ Инвернесса; по крайней мере, ее описание не оставляет в том никакого сомнения.
Наконец, есть еще одна порода собак, считающаяся вовсе неохотничьею, кровь которых, несомненно, подмешивалась к некоторым сеттерам, именно гордонам. Это колли, или шотландская пастушья собака, аналогичная нашим северным длинношерстным (псовистым) лайкам. Колли всегда отличались необыкновенным умом и понятливостью, превосходным зрением и слухом, густою красивою псовиною; кроме того, нередко имели очень хорошее чутье, а потому скрещивание их с сеттерами могло лишь послужить к улучшению последних. О значении колли для гордонов мы будем говорить далее, а о роли их в образовании породы гладкошерстных ретриверов было уже упомянуто. Один известный заводчик сеттеров пишет Гюг Дальзи-елю, что в последнее время кровь колли стали прибавлять и к английскому сеттеру, и этою примесью объясняет обилие псовины и тяжелый неподвижный хвост последнего.
Из сказанного нами ясно, что сеттера представляют весьма сложную породу и что уверенность многих ее любителей «в том, что современный сеттер прямой потомок чистокровного спаниеля и что улучшение породы произошло единственно от ее рационального разведения», основана на невежестве и незнании фактов, подтверждающих совершенна противное. Самый череп сеттера, занимающий по форме середину между черепами спаниеля и пойнтера, как о том свидетельствует Стонехендж, доказывает смешанное происхождение современного сеттера.
Достойна внимания та настойчивость, с какой все английские заводчики всегда старались об уничтожении типичного для испанок кофейного и кофейно-пегого окраса, как бы считая эту рубашку наружным признаком присущих испанкам недостатков.
Бурая масть различных оттенков в настоящее время считается даже признаком нечистокровности сеттера, хотя на самом деле это одно из явлений атавизма, возвращения к предкам, всего чаще встречающееся у гордонов, реже у ирландцев. Лаверак упоминает о кофейно-пегих сеттерах графа Карлейля и о светло-кофейных и кофейных собаках лорда Осс¸льстона, причем первых, как оказывается, подмешивал к своим голубым бельтонам, почему между лавераками иногда выраживаются кофейно-пегие собаки, даже в подпалинах, т. н. триколорные. Вообще же любители сеттеров крайне недолюбливают кофейный окрас и отметины, что совершенно идет вразрез и противоречит убеждению в
чистокровности их происхождения. Неужели коренная масть спаниеля была уничтожена одним подбором!
Как бы то ни было, уже в начале этого столетия сеттеров можно считать вполне выделившимися в особую породу, имевшую гораздо более общего с современными сеттерами, чем с старинными крупными испанками. Это доказывает нам первое известное, притом раскрашенное изображение сеттеров в «Cynographia Britannica» Сиденгама Эдварса, вышедшей в 1805 году. На рисунке (рис. 43), как видно, представлены три собаки, отличающиеся между собою мастью и отчасти ладами: сзади стоит черная с подпалинами, посредине красная с белою проточиною на лбу и впереди белая. С некоторой натяжкой можно, пожалуй, усмотреть в этих трех представителях сеттера 90 лет назад родоначальников трех современных пород или подпород — гордонов, ирландских и английских.
Улучшенные сеттера быстро завоевывали себе прочное положение в качестве подружейных собак. Приобрев рост, быстрый поиск, утратив лежачую стойку, привычку к ползанию и прежнюю робость и нервность, они даже получили некоторые преимущества перед пойнтерами, а потому начали быстро распространяться. Двадцать лет спустя Джон Скотт в «Sportsman's Repository» говорил:
«Многие охотники для охоты на фазанов предпочитают сеттера пойнтеру, как более проворную* и не столь нежную собаку, которая имеет многие качества спаниеля и потому не боится самой густой чащи. По шотландской куропатке (grouse) сеттер положительно лучше пойнтера, потому что хотя и говорят, что он не может обойтись без воды и что он не выдерживает жару и жажду так хорошо, как пойнтер, тем не менее в неудобной и пересеченной местности по врожденной ловкости, проворству и твердости подошв он гораздо пригоднее последнего...»
Действительно, преимущества сеттера для лесной охоты были очевидны, а потому около этого времени сеттера разводятся на всех больших псарнях, а к 50-м годам они уже значительно преобладают в численности над пойнтерами. В сочинении Э. Лаверака перечисляется несколько десятков старинных кен-нелей. Тогда чуть ли не каждый лорд считал непременным долгом держать собственную псарню охотничьих собак, преиму-
* Судя по современным изображениям, сеттера двадцатых годов были замечательно легкого сложения, еще более борзоватого, чем современные ирландцы. По-видимому, они были и очень рослы. См. гравюру 1828 г. с картины Тюрнера и гравюру Лапорта «Bubble and Squeak, two setters» из собрания С. В. Пенского.
щественно сеттеров, причем считалось позорным продавать лишних и покупать чужих производителей. Как у наших старинных бар, крупных псовых охотников, в каждом большом кеннеле велась собственная порода, отличавшаяся большею частию окрасом, но иногда подмесью какой-либо посторонней крови, придававшей собакам своеобразный вид.
Собственно говоря, до середины настоящего столетия существовала только одна порода сеттеров с бесчисленным количеством разновидностей, различавшихся в большинстве одними знатоками. На первой английской выставке собак, устроенной в 1859 году, был только один отдел сеттеров, и всех их судили по одной мерке. Но уже на следующий год в Бирмингаме ирландцев судили особо, а в 1861 году там же появился отдел гордонов.
Это разделение сеттеров на три породы, или, вернее, подпо-роды, имеет главным основанием национальный антагонизм: шотландцы желали иметь собственную породу, ирландцы — свою, хотя, конечно, всеми причинами выставлялись различия местности и охоты. Это большая натяжка, так как все сеттера употреблялись преимущественно на серых куропаток и граусов. Но раз были установлены признаки каждой из этих пород, все старания собакозаводчиков были обращены на то, чтобы сделать эти различия как можно более резкими. В этом стремлении они дошли до крайностей, так что в конце концов главные отличительные признаки породы, кроме масти, оказались порочными, даже карикатурными. Мы еще до сих пор встречаем каких-то лещеватых выборзков, именуемых ирландскими сеттерами,
каких-то ползучих, с согнутыми ногами, «кошачьих» лавераков, толстоголовых и брылястых гордонов. Само собою разумеется, эти крайности вызвали реакцию, и теперь между породами сеттеров уже реже встречаются такие безобразные, утрированные особенности. Надо полагать, что если бы не были основаны специальные клубы любителей ирландцев и гордонов, то все эти породы были уже соединены в одну, так сказать, приведены к одному знаменателю и делились бы на три разновидности, разделяющиеся только окрасом, который, в сущности, не имеет никакого значения. В недалеком будущем надо ожидать моды на красно-пегих и кофейно-пегих сеттеров, доныне настойчиво браковавшихся на выставках.
Выставки произвели совершенный переворот в английском собаководстве. Из предмета роскоши псарни сделались немаловажной статьей дохода, и большая часть кеннелей приняла чисто спекулятивный характер: подружейные собаки, на которых существует наибольший спрос, теперь разводятся не для охоты, а для выставок, на продажу и для полевых состязаний. Разведение сеттеров и пойнтеров перешло в руки младших сыновей лордов — священников, а оставшиеся лорды-заводчики уже не имеют замкнутых псарен, и лучшие производители последних обращены в студдогов с дорогою платою, подобно жеребцам на конных заводах.
Русским охотникам небезынтересна будет история первых сеттеров в России, т. е. когда и кем были привезены эти собаки и каковы были их внешний вид и полевые качества.
Благодаря старинным охотникам С. В. Пенскому и П. А. Квас-никову время появления сеттеров известно с точностью. Первые сеттера были привезены в Петербург в сороковых годах петербургскими богатыми англичанами Когуном, владельцем бывшего английского магазина, Пэрлендом и Гамильтоном' последние служили в русской гвардии, но имели в северной Англии значительные поместья и, когда туда ездили, каждый раз присылали или привозили собак. В 1843 или 1844 году были выписаны из Англии через посредство Когуна два сеттера — один для графа Перовского, другой для М. Е. Храповицкого. Вскоре затем (а не в 1841 году, как говорит Квасников) были получены (через Пэрленда) Н. С. Вакселем, отцом известных Владимира (безрукого, или московского) и Льва (автора «Карманной книжки») Векселей, красный кобель Патрик и черная сука Джальма, впоследствии увезенная в Москву В. Н. Вакселем.
В 1845 и 1846 годах в Петербурге было уже немало английских собак. Из них особенной красотой отличался черный сеттер
графа Ферзена. В 1847 году Пэрлендом были привезены для подарка великому князю Михаилу Павловичу два замечательно красивых сеттера очень редкой породы — белых без отметин, с черными глазами и черными носами. Собаки были непродажные и променяны на лошадь, стоившую 2000 р. От этого кобеля и желтой суки, принадлежавшей известному петербургскому охотнику И. А. Серебрякову, была поведена порода белых (с редкими отметинами или крапинами на ушах), черноглазых и черно-носых сеттеров, пользовавшихся большою известностью в обеих столицах и провинциях до 80-х годов. Этих сеттеров не следует, однако, смешивать с белыми желтоухими сеттерами огромного роста, с острой мордой почти без перелома и с борзоватым складом, происходящих от кобеля, привезенного Гамильтоном в 1848 году и проданного Льву Вакселю.
Очень важную роль в распространении английских легавых играли И. А. Серебряков и семья Вакселей. Первый, в качестве товарища и заведующего делами Пэрленда, всегда имел прекрасных пойнтеров, в особенности же сеттеров. Большая часть собак
вывезенных Пэрлендом, перешла во владение И. А. или прошла через его руки. Лучших он оставлял себе или отводил от них щенков и таким образом имел постоянно много собак — первый настоящий завод в России. Немало собак серебряковского кен-неля разошлось по Петербургу и по всем углам России. Этот ветеран-охотник до сих пор пользуется большою известностью, как знаток собак и обладатель лучших гордонов. Другой знаменитый охотник, В. Н. Ваксель, первый привез сеттеров и пойнтеров в Москву и распространил английских собак в подмосковных губерниях.
Кроме вакселевских сеттеров, в конце сороковых и в начале пятидесятых годов в Москве пользовались известностью черные сеттера с подпалинами графа Зубова*, красные Ф. В. Перлова и белые С. В. Пенского, происходившие от упомянутых выше сеттеров Пэрленда. Последние сеттера отличались необыкновенною прочностью чутья, долговечностью, энергией, выносливостью и большим умом, а потому велись долее всех. В этих отношениях они не имели себе равных между современными сеттерами, очень скоро спадающими с чутья и сравнительно недолго живущими. Остатки этой замечательной породы, имевшей более права на это название, чем современные ирландские, английские сеттера и гордоны, вероятно, сохранились до сих пор, но уже в нечистом виде, с желто-пегим окрасом.
По словам С. В. Пенского, все первые сеттера отличались от современных тем, что имели уши очень высоко повешенные и, как говорится, на хряще, т. е. неплотно прилегающие к щекам и даже слегка приподнятые; кроме того, у сеттеров морды были не такие тупые, как теперь, а гораздо острее. Из старинных английских портретов и рисунков мы знаем, что прежние сеттера имели более короткие и выше поставленные уши и заостренную морду. Исключение составлял только черно-пегий сеттер, принадлежавший М. Е. Храповицкому, Гроус, у которого морда была совершенно тупая, а уши были повешены низко и одеты шелковистой, слегка волнистой длинною шерстью; кроме того, он был более тяжелого сложения, чем его петербургские современники. Патрик старика Вакселя имел красивую красную рубашку, но цвет ее был светлее окраса теперешних ирландцев. Джальма, по описанию Квасникова, была «среднего роста, широких ладов, высокопередая и очень сухая, голову имела красивую, лоб возвышенный, глаза очень большие, навыкате, рыло острое, уши короткие, шею недлинную, ноги невысокие и шерсть волнистую, черную, на хвосте и ногах очень длинную». Джальма искала верхом очень быстро, стояла крепко, птицу подавала хорошо, была удивительно послушна и неутомима, но чутья очень дальнего не имела. От нее и вскоре затем привезенного Вакселем белого кобеля Дэна, среднего роста, высокопередого и немного вислозадого, кажется, пэрлендовских собак, развелось много черных, белых и черно-пегих сеттеров, которые распространились между московскими охотниками, и все имели хорошее чутье, очень ценились за полевые достоинства и были красивы.
Сеттера графа Зубова имели довольно большое сходство с гордонами, о которых как породе тогда еще не было известно и * С. В. Пенский говорит, что у остатков зубовских сеттеров, которых ему пришлось видеть, подпалин не было.
в Англии. Квасников описывает зубовских сеттеров так: «Хорошего роста, высокопередые, стройные, подбористые и сухие; голова очаровательна, лоб узкий, округленный, глаза очень большие, совершенно навыкате, рыло очень тонкое, не короткое и тупое, ноздри просторные, хвост тонкий, довольно короткий и очень упругий, шерсть черная, волнистая, на хвосте, ушах и ногах очень длинная, на щеках, груди и ногах блестящие, темно-оранжевые подпалины, которые также есть и над бровями. Сеттера эти искали проворно, рысью, были верхочуты и чрезвычайно послушны, по птице ложились, подавали превосходно и чутье имели замечательно хорошее». Как кажется, однако, они не оказали большого влияния на московских сеттеров и вскоре исчезли в помесях.
Наиболее важное значение для русских охотников имели белые черноглазые и черноносые сеттера Пэрлен-да—Серебрякова. Как рассказывает С. В. Пенский, из первого помета (от белого кобеля и желто-пегой серебряковской суки) часть щенков были оставлены Серебряковым для себя, один достался В. Н. Кутузову, другой — В. Н. Вакселю, и третий, переменив несколько хозяев, окончательно попал в Москву к графине Л. Нессельроде. В начале пятидесятых годов С. В. Пенский получил от Серебрякова внуков или правнуков первого помета; от них и Катана Нессельроде развелось в Москве немало белых и желто-пегих сеттеров. «Первые собаки серебряковского завода, — говорит С. В. Пенский, — были очень нежны и болезненны, но потомство их, с некоторою примесью сеттеров других пород, совершенно акклиматизировалось и отличалось замечательной устойчивостью многих своих качеств. Страсти и огня в этих собаках было пропасть, выносливость их была изумительна. За сколько бы верст мы ни уезжали на охоту, всегда они
бежали и туда и назад пешком, и не по дороге, а полями, где находили часто дичь и замирали на стойке... Идешь шагов сто, двести в полной уверенности, что умелый пес не сдвинется с места до вашего прихода. Несмотря на усиленную (?) дрессировку, которой мы их подвергали, большая часть этих сеттеров даже в четвертом и пятом поколении сохраняла поиск бойкий, галопом, на кругах и каталептическую стойку. Не было возможности заставить их самих поднять птицу, чтобы нагнать ее на ваш выстрел в чаще. Верхнее чутье отчасти утратилось; по молодым тетеревам и куропаткам они научились искать следом, но зато выкапывали эту дичь превосходно». Остатки этой знаменитой породы можно было видеть в Москве на выставке, представленные тверским охотником Моласом. Было бы крайне интересно разыскать их потомков и, если возможно, восстановить расу.
Большинство сеттеров сороковых и пятидесятых годов как в Петербурге, так и в Москве быстро перемешались с пойнтерами, не оставив после себя заметных следов. Замечательно, что все охотники, начиная с В. Н. Вакселя, видимо, стремились вывести среднюю породу между сеттером и пойнтером, более отвечавшую нашему климату, но, конечно, за неумелостью и недостатком хорошего материала из стараний их ничего не вышло, кроме того, что пойнтера стали псовистее и выносливее. Такие дроп-перы кажется едва ли не преобладали в конце пятидесятых и в шестидесятых годах. В то же время появились так называемые деревенские сеттера, имевшие примесь крови дворняжки, обличаемую загнутым хвостом, но тем не менее удовлетворявшие потребностям своих обладателей. В 60-х годах сеттера, б. ч. нечистопородные, уже проникают в глухую провинцию и вытесняют прежних легавых, предпочитаемые пойнтерам, которые распространялись медленнее, преимущественно на юге, что весьма понятно. По временам столичные охотники выписывали новых производителей из Англии, но уже под названием английских, ирландских сеттеров и гордонов; лавераки же появились у нас много позднее — в восьмидесятых годах. Вообще рациональное разведение английских легавых началось у нас не более 15 лет назад, а до этого времени огромное большинство сеттеров было нечистокровно.
Примечание. Относительно распространения сеттеров С. В. Пенский пишет нам следующее: «В пятидесятых годах встречалось уже много сеттеров в Петербурге, а оттуда стали они проникать в Москву, даже в провинцию. Главным агентом для выписки этих собак был по-прежнему Когун. Сам он вел породу оранжево-пегих, как говорят, с очень хорошими охотничьими
качествами. Во время Крымской войны я видел очень хорошего красного сеттера у Сухово-Кобылина, автора «Свадьбы Кречин-ского», и желто-пегих в Рязани, у художника Петра Соколова. Впоследствии Соколов переехал в Москву, имел уже белые породы Серебрякова.
В конце пятидесятых и начале шестидесятых годов в Москве появилось уже немало сеттеров различных колеров. Очень славились желтые и желто-пегие Александра Николаевича Волкова, как по внешнему виду, так и по полевым качествам. Один из братьев Ермоловых — если не ошибаюсь, Клавдий Алексеевич — выписал из Англии оранжево-пегих, которые оказались с плохим чутьем. Он помешал их с брусбартами, а выписанных продал Рошфору. У Константина Николаевича Петрова видел я весьма красивых сеттеров песочного цвета с черными глазами, которыми хозяин очень дорожил.
Один из первых председателей Московского общества охоты Николай Федорович Дудин имел красного сеттера, с которым мне часто приходилось охотиться. Кругового поиска и галопа у этой собаки не было, но чутьем она обладала необыкновенным и замечательной сметкой. Породу красных сеттеров вел также московский дворцовый доктор Берс. Одну из красных сук он поставил с черным сеттером покойного императора Александра Николаевича. Какие вышли щенки и куда они девались — не знаю; знаю только, что одного из них вырастил у себя в деревне граф Лев Николаевич Толстой.
Императорского черного кобеля я видел в Ильинском после обеда, на который государь пригласил членов правления Московского общества охоты. Это была очень крупная и весьма красивая комнатная собака, с прекрасной головой, хорошо одетая, но сеттериного типа в ней было мало; к тому же ноги были слишком длинны и одна из ног совершенно белая. Говорят, сеттер этот был подарен покойному императору каким-то польским паном, и слух ходил, что кобель был не совсем кровный».

Английский сеттер
(пегий сеттер)

В прежние времена, т. е. в половине настоящего столетия, все сеттера везде, не только на материке Европы, считались английскими, но и в самой Великобритании различались лишь разновидности по известным кеннелям лордов, безразлично от местонахождения этих рассадников. Мы знаем, что почти в каждом кеннеле велась своя порода, отличавшаяся чаще всего цветом рубашки,
но нередко и формами, что зависело не столько от подбора, сколько от примеси крови какой-либо другой породы собак, о чем говорилось выше. Сеттера, разводимые собственно в Англии, были очень разнообразных окрасов: белого, черного, желто-пегого, красно-пегого, кофейно-пегого, черно-пегого и черно-пегого с подпалинами; были даже и черные с подпалинами, но очень редко (у герцога Норфолькского, по свидетельству Блэна); только нет никаких указаний на красных английских сеттеров, хотя несомненно, что все красные сеттера, привозившиеся в Россию до выставок, т. е. до 70-х годов, были чисто английского происхождения и ирландскими еще не назывались. Затем в некоторых английских кеннелях разводились совершенно особые сеттера, которые имели гораздо более права на название самостоятельной породы, чем современные лавераки, ирландцы и гордоны. Мы имеем здесь в виду уэльских (ллэнидлосских) сеттеров, породу графа Карлейля с париком или чепцом, а также белого черноглазого сеттера*, о которых говорилось в предыдущей главе.
Огромное большинство сеттеров на европейском континенте до 60-х годов, даже до начала 70-х были действительно английскими.

* Может быть, эта порода существует и по настоящее время, по крайней мере С. В. Пенский говорит, что видел в «Фильде» (лет 10 назад) объявление о продаже совершенно белого сеттера с черными глазами.
скими, так как красные и черные с подпалинами встречались очень редко. Только эти английские сеттера имели очень мало общего с современным английским сеттером, в значительной степени усвоившим тип лаверака. Они имели желто-пегую, реже красно-пегую рубашку или черную; последние иногда назывались почему-то шотландскими. Черно-пегие сеттера были у нас редкостью и вовсе не уважались, так как черно-пегая масть считалась нашими отцами и дедами слишком вульгарною и плебейскою.
Эти сеттера пятидесятых и шестидесятых годов, в свою очередь, отличались от английских сеттеров тридцатых и сороковых, так как при высоком постанове ушей были уже не так остроморды и имели более выпуклый, прилобистый череп. Но как те, так и другие обладали совершенно правильными плечами и обыкновенными собачьими, а не кошачьими ногами. Рисунки Беллькруа, изображающие английских желто-пегого и черного сеттеров, доказывают, что даже в конце семидесятых годов во Франции под английскими сеттерами разумелись не одни лавера-ки. Таких желто-пегих сеттеров, как на рисунке 45, было у нас очень много 25—30 лет назад.
Что касается черных сеттеров, то у нас они принадлежали к совсем другому типу, чем черные английские сеттера Беллькруа*, именно были приземисты и едва ли не имели примеси водолаза. По блеску шерсти, низко поставленному и малоподвижному хвосту, а главное, наклонности к ползанию эти так называемые шотландские сеттера имели много общего с тою разновидностью, которую Лаверак называет в своей книге сеттерами лордов Осс¸льстона и Юма: «Черного окраса, наподобие каменного угля, столь же блестящего и глянцевитого, как атлас. Это были длинные, но приземистые собаки, с легкими головами, с могучим и крепким передом, прекрасным задом, кошачьими, сильно согнутыми задними ногами, на прочных ногах с заячьей лапой, но с прямоватыми пальцами. Большого изобилия шерсти у них не имелось, но зато шерсть была превосходного качества и замечательно шелковиста». Там же Лаверак упоминает о замечательных полевых достоинствах собаки этой разновидности Париса, который был при этом «превосходным ретривером». Ниже, в описании своей породы, он говорит, что «упомянутые выше сеттера... очень близки или совершенно одинаковы по своим достоинствам с сеттером-лавераком».
Весьма вероятно, что порода сеттеров пастора Гаррисона из
* Эти черные сеттера по своему виду имели большое сходство с вышеупомянутыми белыми черноглазыми сеттерами.
Карлейля, родоначальников лавераков, произошла от смешения этих черных сеттеров с кофейно-пегою разновидностью из Эдмондкестля, отличавшейся от такой же из Нэуорткестля в той же местности (близ Карлейля, в Кумберленде) неимением парика (чепца), более легким складом и более живым характером. На это указывает их «очень глубокий, широкий и мощный перед; задние коленки у них настолько согнуты, что придают собаке свойственное кошке согнутое положение». Несомненно, что сеттера из Эдмондкестля принимали участие в образовании лавераков, и вполне возможно, что последние две разновидности из Кумберленда существуют по настоящее время, так как они были еще в семидесятых годах*'
Эти две разновидности английских сеттеров более всех других напоминали старинный тип сеттера, самый близкий к спаниелям,
* Rawdon Lee говорит в своей книге о породе английских сеттеров маркиза Бредальбана, называемых ЬаНосЬ'скими, и выражает мнение, что ими пользовался Лаверак, а позднее и Левеллин, бывший весьма высокого мнения об их полевых качествах. Это были красно-крапчатые или голубо-крапчатые (red-marbles и blue-marbles) собаки, длинные и низкие, с широкою костью и красивыми, но весьма короткими головами. Их особенность заключалась в очень густой псовине с подшерстком, как у породистого колли. Уборная псовина была мягка и шелковиста. Эти сеттера отлично работали в поле верхним чутьем, с поднятыми головами.
широкогрудый, приземистый и еще не лишенный своего ползучего, крадущегося хода или поиска*.
В нем, конечно, не было и не могло быть примеси пойнтера, фоксхоунда или борзой, а потому Лаверак был отчасти прав, говоря, что не может быть, чтобы сеттер образовался от помеси спаниеля с пойнтером. Но он противоречит самому себе, говоря далее о вырождении сеттеров, главным образом от «беспорядочного и безрассудного скрещивания и несоблюдения чистоты крови». Непоследовательность с его стороны видна также и в том, что он, намереваясь держаться типа спаниеля, остановился на синих бельтонах, а не на сеттерах кофейной или кофейно-пегой масти**, характеристичной для спаниеля.
Однако сеттер, даже в самых чистопородных разновидностях, о которых было сказано выше, вовсе не есть «усовершенствованный спаниель», как заявляет о том Лаверак. Все эти карлейль-ские сеттера и блю-бельтоны, несомненно, заключают в себе примесь водолаза. Иначе трудно объяснить, каким образом у спаниеля явились тупорылость, низко поставленное ухо, очень густая и обильная псовина, особенно на хвосте. Водолаз же увеличил и рост этих лежачих собак. Кроме того, предки лавера-ков, несомненно, заключали в себе примесь черно-пегих сеттеров с подпалинами, родоначальников современных гордонов, которые до 60-х годов были большею частью черно-пегими.
* Замечательно, что едва ли не самый первый сеттер, привезенный в Россию (в 1843 или 1844 г.), именно Гроус Храповицкого, имел много общего с лавераками. По описанию С. В. Пенского, Гроус был черно-пегий и отличался от современных представителей породы (в России) тем, что у него «уши были повешены низко и одеты шелковистой, длинной шерстью; морда была совершенно тупая. Складом он обладал сильным, но менее легким, чем у его петербургских современников, так что многие подозревали в нем примесь крови ретривера».
R. Lee упоминает еще о двух разновидностях английских сеттеров, не указанных другими авторами. В окрестностях Crosthwayt'a в Вест-морленде он встречал маленьких черных сеттеров (менее 40 ф. весом) с сравнительно короткою псовиною, обладавшими, однако, быстрым ходом, великолепным чутьем и большою выносливостью, притом легко дрессировавшимися. Lee полагает, что они встречались и в Уэльсе, но вымерли вследствие кровосмешения. На севере Англии Lee видел бледно-красных сеттеров с раздвоенным носом. Владелец считал их лучшими в свете, хотя их трудно было дрессировать. Замечательно, что эти двуносые сеттера никогда не приносили более 2—3 щенков.
** R. Lee высказывает мнение, что кофейно-пегие сеттера способнее других к полевой работе, и приводит в пример собак барона Do-veridge, которые хотя и не особенно красивы, но нестомчивы, очень чутьисты и тщательно обыскивают местность.
Из сказанного выше видно, что в Кумберленде с давних времен существовали сеттера, очень сходные с лавераками, что не раз подтверждается самим Лавераком. Таким образом, не было никакой надобности вести породу от одной пары, и можно только объяснить эту странность тем, что теория Ноева ковчега была idee fixe упрямого англичанина. В этом отношении он, впрочем, сходился со многими современными ему лордами-заводчиками и даже многими нашими псовыми охотниками, ревниво охранявшими свои псарни от посторонней крови, которой не доверяли, и считавшими постыдным пользоваться чужими производителями. Участь всех «собственных пород» чистых кровей известна: они приобретают определенный тип, достигают кратковременной славы, затем исчезают почти бесследно от вырождения и тесно связанных с ним болезней. Немногие уцелевшие экземпляры служат лишь в качестве чистокровных собак для улучшения псарен менее щепетильных владельцев.
В сущности, Лаверак был такой же самодур и невежда, как и упомянутые лорды и бары первой половины XIX века. Но наши деды были всегда против кровосмешения и прибегали к нему только в крайности. Лаверак же, очевидно, составил себе целую теорию, основанную на укреплении признаков посредством скрещивания самых близких родственников — сестер и братьев.
«Существует, по-видимому, — говорит он, —- закон природы, которого мы постигнуть не можем. Каким образом буйволы (т. е. бизоны) в прериях Северной Америки и стада диких животных в Южной Африке, да и все решительно твари: птицы, звери, насекомые, рыбы, пресмыкающиеся и пр. — воспроизводят каждый свой вид с неизменными и определенными характеристическими признаками, никогда не прибегая к скрещиванию с другим видом! Этот закон природы и навел меня на мысль следовать ему и перекрещивать или вести породу в ней самой, не выхода из моей собственной породы»*.
Эта тирада обличает наивность и полное зоологическое невежество Лаверака и сама по себе во всех своих частях совершенно нелепа. Можно ли сравнивать дикий вид, размножающийся естественным путем, с породою домашних животных, разводимых человеком! Какой это непостижимый закон природы, в силу которого все животные, тем более стадные, не имеют надобности скрещиваться с другим видом? Что, наконец, удивительного в том, что при таком условии животные неизменно передают потомству свои характеристичные признаки? Вероятно, Лаверак
* Э. Лаверак. «Сеттер». Перевод С. М...ского. М., 1890, стр. 42. Брошюра написана Лавераком в 1872 году; умер он в 1877 году.
просто хотел сказать, что кровосмешение, т. е. скрещивание самых близких родственников, у всех животных составляет самое обыкновенное явление. Да, это верно, но только относительно животных редких, а никак' не часто встречающихся, тем более стадных. Собаки, как известно, размножаются очень быстро, и через три года легко можно иметь более десятка сук и достаточное число кобелей, не состоящих в самом близком родстве с первыми. Но тот, кто желает вывести свою породу, должен сначала сбывать или уничтожать только бракованных и порочных собак. Вообще вывод собственной породы не может совмещаться с торговлей, что очень хорошо понимали старинные английские лорды и русские вельможи, считавшие продажу собак позором: их или дарили, или вешали и топили.
История лавераков, как и их родословная, довольно туманна, и Лаверак едва ли не умышленно умалчивает о многом важном, старчески болтая о давно известных пустяках или подвигах некоторых собак. Из книги его трудно понять, составляли ли синие бельтоны только его породу или они велись самостоятельно другими охотниками*, о которых Лаверак говорит (в 1872 году) как о покойниках. Известно, что его порода происходит от блю-бель-тонов пастора Гаррисона из Карлейля Понто и Олд Молл, приобретенных в 1825 году. Синими или голубыми бельтонами называлась порода сеттеров в мелких черных пятнах и крапинах, которые от соединения черных и белых волос получали синеватый оттенок. По описанию, блю-бельтоны были очень сходны ладами с кофейно-пегими сеттерами из Эдмондкестля. Велись они будто (Гаррисоном) в чистоте в течение 35 лет, т. е. с конца прошлого столетия.
При внимательном анализе родословных, приложенных к книгам Лаверака и Гюг Дальзиеля, прежде всего являются сомнения в чистокровности собак Гаррисона, в продолжительности существования породы лавераков и в верности их родословных. Затем из них же можно усмотреть, в чем заключался главный из секретов ведения породы, о которых Лаверак находил преждевременным сообщать, и, наконец, нетрудно объяснить себе причину вырождения породы.
Из прилагаемой родословной Фреда 2-го видно, что родоначальники лавераков Понто и Олд Молл были вовсе не блю-бельтоны, а первый черно-серый*, вторая — серебристо-серая. От
этой пары родятся черно-пегие сыновья и внуки и красно-пегие дочери и внучки, наконец, черно-пегий с подпалинами правнук. Настоящий же блю-бельтон (Стинг) получился лишь в 6-м поколении. Таким образом, мы видим на первых порах полное смешение 5—6 различных мастей. Такая разномастность ясно доказывает нечистокровность родоначальников и неумелый подбор производителей.
Из родословной Даша 2-го, который был первым из лавера-ков записан в английскую родословную книгу (под ¹ 1341), т. е. уже в шестидесятых годах, видно, что он принадлежит только к шестому поколению. За 40 лет, с 1825 года, должно было быть не шесть, а по меньшей мере 10—15 поколений и что-нибудь одно: или в родословной пропущено несколько поколений, или во всех поколениях скрещивались старые производители, или, наконец, что всего вернее, порода ведется не с 1825 года, а лег на 10—15 позднее.
Родословные лавераков до средины шестидесятых годов, т. е. до тех пор, пока они не стали заноситься в Студ-бук, возбуждают очень мало доверия и много сомнений, так как трудно разобраться в огромном количестве Дашей, Роков, Беллей, Молл и Джет, без всяких обозначений. Кличку Джет Лаверак давал не только сукам, но и кобелям (см. родословную Коунт-Говарда).
Из родословной Даша 3-го видно, что его дед с отцовской стороны Стинг и бабка со стороны матери Белль 2-я были продуктами кровосмешения братьев и сестер в четырех поколениях. То есть отец и мать, дед и бабка, прадед и прабабка, прапрадед и прапрабабка Стинга и Белль были братьями и сестрами, хотя быть может и не однопометниками.
Такое кровосмешение противоречит давно известным если не законам, то правилам зоотехнии и обличает полное невежество Лаверака, который настойчиво следовал своей теории пары. Для упрочения определенных признаков породы дозволяется скрещивать отца с дочерью, деда с внуком, мать с сыном, бабку с внуком, но только не брата с сестрой. В этом и лежит причина в вырождении лавераков, которые бы, надо полагать, исчезли еще ранее, если б Лаверак не подмешал в сороковых годах к своей породе кофейно-пегих сеттеров из Эдмондкестля. Из письма его (в 1874 году) к мистеру Ротвелю*, которого очень смутило появление у лавераков кофейно-пегих щенков, видно, что им подмешана кровь этих сеттеров 30 лет назад и что щенки выкинулись в деда — Прайд оф зи Бордер, который был кофейно-пегим. Однако в родословной Коунт-Говарда, помещенной у Гюг Даль-зиеля, Прайд оф зи Бордер значится сыном Даша 2-го (¹1341) и Белль 2-й, прямых потомков Понто и Молл!
Из другого письма Лаверака к Ротвелю мы узнаем, что упрямый «джентльмен из Манчестера», как называл Лаверака Идстон (псевдоним Томаса Пирса**), в 1874 году должен был вторично убедиться в несостоятельности своей теории кровосмешения и едва не лишился всех собак своей псарни от чумы и прочих болезней, оставшись при двух старых собаках — Принце и Коре, «которая, пожалуй, окажется чересчур старой и бесплодной».
Таким образом, Лаверак на закате дней своих был свидетелем вырождения породы, созданной пятидесятилетними трудами, и справедливых нападок на нее после кратковременного увлечения его блю-бельтонами. Даже крапчатая масть, самая характеристичная для лавераков, по-видимому, доказывает это вырождение. Предположение это имеет следующие основания: первый блю-бельтон сине-крапчатый Стинг произошел (см. родословную Даша 3-го) от четырех последовательных скрещиваний братьев с сестрами, преимущественно черно-пегой масти, т. е. от четырех кровосмешений. Такая черно-крапчатая масть свой-
* См. книгу Веро Шо.
** А не Стонехендж, как полагает И. Е. Забельский в примечании к переводу книги Лаверака.
ственна только очень кровным фоксхоундам. Наконец, она составляет характеристичную масть для совершенно выродившейся породы русских гончих, известной под названием арлекинов или разноглазых.
Недостатки экстерьера лавераков и самого метода ведения породы неоднократно осуждались известными знатоками собак. Самыми видными противниками увлечения сине-крапчатыми сеттерами были Индстон, автор книги «The Dog», и знаменитый Стонехендж, редактор журнала «Field», авторитетность которого во всем, что касается кинологии, не подлежит никакому сомнению, хотя он и не имел собственного кеннеля. Это был высокодаровитый, научно образованный человек, изучавший зоотехнию не на псарне и не на конюшне у егерей и жокеев. Его сочинения о собаках считаются классическими, а описания пород по своей точности образцовыми.
Стонехендж всегда восставал против особенностей сложения кровных лавераков: косых плеч, сильно согнутых коленок, широкой распахнутой груди* и бочковатости ребер — особенностей, которые, благодаря его влиянию, в большей или меньшей сте-
* Очень странно, что теперь некоторые русские поклонники лавераков авторитетно утверждают, что последние никогда не отличались распахнутой грудью и бочковатостью ребер.
пени исчезли со смертью Лаверака. Точно так же не одобрял он чрезмерного обилия псовины, слишком теплую шубу лавераков и их тяжелые, длинные и неподвижные хвосты. Действительно, прежние лавераки большею частию волочили на поиске хвост, почти вовсе не двигая им*. Стонехендж прямо утверждал, что собака, машущая хвостом, всегда чутьистее собаки, несущей на поиске хвост неподвижно, на манер волка или лисицы.
Это мнение может показаться парадоксом, но нет сомнения, что между подвижностью хвоста и силою чутья существует некоторая связь, которая объясняется тем, что всякое ощущение всегда выражается у собаки соответственным движением хвоста, будет ли это чувство удовольствия, страха или неприязни. Хвост собаки — это ее барометр. Но Стонехендж упустил из виду, что чрезмерно тяжелый хвост не может быть подвижным, особенно у скачущей собаки, для которой он служит рулем. Поэтому чем быстрее поиск легавой, тем менее подвижен ее хвост; наоборот, у немецких легашей и у спаниелей-бассетов колебания хвоста до того часты, что для того, чтобы он не обивался в лесу, необходимо его обрубать. Пойнтера же в этой операции вовсе не нуждаются, но у них хвост мускулист и не имеет уборной псовины, а потому он никогда на поиске не висит, как у сеттеров с тяжелым длинным хвостом; мокрохвостые лавераки, а иногда ирландцы на поиске в болоте имеют весьма жалкую фигуру. Таким образом, неподвижность хвоста кровных лавераков обусловливается чрезмерной длиной и тяжестью хвоста, длиной, вовсе не соответствующей их приземистости и кошачьему ходу. Весьма вероятно, что этот недостаток, равно как и чрезмерное обилие псовины, как мы говорили выше, происходит оттого, что предки лавераков имели значительную примесь крови водолазов**.
Тем не менее оригинальные масть и склад лавераков в соединении с выносливостью и полевыми достоинствами произвели при первом появлении этих собак на выставках и полевых испытаниях сильную сенсацию в английском охотничьем мире. Лавераки быстро вошли в моду, и цены на них поднялись в значительной мере. Это увлечение новой породой, резко отличавшейся от других сеттеров, продолжалось в Англии лет 15—20, до
* Современные лавераки отличаются значительно более подвижным хвостом.
** Что лавераки заключали кровь не одних кофейно-пегих эдмонд-кестльских сеттеров, но и нэуорткестльских с чепцом, обличающим примесь водолаза, доказывается свидетельством Е. Д. Артынова, который выставлял в Москве полнокровного лаверака этого последнего типа.
конца семидесятых годов, и кончилось уже после смерти самого творца породы, когда вполне обнаружились как вышеупомянутые недостатки сложения лавераков, так и их вырождение.
Это вырождение сказалось со стороны внешности в измельчании собак, карикатурности их склада, отчасти в самой масти. Чистокровные лавераки были подвержены чуме и болезням, трудно выращивались и выкармливались, недолговечны и вместе с тем нередко очень прожорливы. Лаверак говорит совершенную правду, называя их «лучшими едоками в свете»*. Но эта прожорливость доказывает лишь слабость организма, плохо усваивающего пищу, и почти всегда соединяется с глупостью. Кроме того, все кровные лавераки очень нервны, раздражительны, имеют скверный характер и злобны; боязнь выстрела встречается у них чаще, чем у других легавых; самая стойка лавераков нередко доходит не только до столбняка, а принимает какой-то эпилептический характер: собаке делается дурно, она шатается, и случается, что, опомнившись, вместо того чтобы поднять дичь, со страхом убегает к ногам охотника.
Тем не менее большая часть английских сеттеров различных заводов успела смешаться с лавераками. Нельзя не признать, что эти скрещивания послужили им на пользу и улучшили их внешность. В свою очередь, чистокровные лавераки сделались большою редкостью и сохранились у немногих заводчиков, в том числе у Робинзона, наследовавшего псарню Лаверака**. Но это уже жалкие остатки знаменитой породы. Судья Shirley в отчете о выставке 1889 года в Олимпии говорит, что «выставленные родственником Лаверака Робинзоном два полнокровных лаве-рака являли собой живой пример полного вырождения». Быстроте вырождения способствовало то обстоятельство, что большая часть лавераков и все самые лучшие увозились в Америку.
Разочарованию в лавераках много способствовали полевые испытания, вскоре принявшие характер состязаний в быстроте поиска. Полукровные собаки, как более легкие, стали брать верх над чистокровными. Из этих легких, или улучшенных, лавераков
* См. русский перевод, стр. 42.
** Лаверак умер в 1877 году, и Робинзон, приходившийся ему дальним (?) родственником, был вместе с тем, по-видимому, его компаньоном. После смерти Лаверака осталось только пять собак: Blue Prince, Blue Rock, желто-пегая Cora, Blue Belle и Nellie (или Blue Cora); последние две — сестры. Принц, Белль и Нелли, по словам R. Lee, были тайком проданы псарем еще до смерти Лаверака Bowers'y за 100 фунтов, и Робинзону достались только две собаки (Blue Rock и Cora). Об участи лавераков Bowers'a ничего не известно (?).
особенною известностью пользуются после смерти Лаверака и до последнего времени так называемые левеллин-сеттера по имени заводчика Пюрселя Левеллина (близ Шрюсбери). Но последние не составляют особой породы, как думают некоторые, даже не могут назваться разновидностью, потому что вовсе не имеют своеобразного сложения, только им присущего. Таких неполнокровных лавераков можно найти у очень многих заводчиков, и своею известностью левеллин-сеттера обязаны главным образом победами на полевых состязаниях.
Левеллин (Purcell Llewellyn) начал заниматься английскими сеттерами лишь с 1870 года. До этого времени он, по R. Lee, держал сначала черных с подпалинами сеттеров, затем перешел к ирландским, которые тоже его не удовлетворили. Он приобрел от Лаверака четырех чистокровных собак, трех от Ольд-Блю-Даша (1341) и Молль HI (черно-пегой в подпалинах) и одну от того же Даша и Лилль, из коих Коунтесс и ее полусестра Нелли считались чудам'и сложения и были непобедимы в поле. Впоследствии он приобрел от Гарта суку Daisy и вывел несколько замечательных чистокровных лавераков, особенно сук, побеждавших на выставках (фантом, Поцль, Принцес).
Но все-таки он не мог вести породы в чистоте и должен был
впустить постороннюю кровь, именно Дэна (Dan) манчестерского заводчика Стеттера (Statter), знаменитого победителя фильд-триальсов, и сестры его Доры. Поэтому левеллиновские сеттера называются иногда дэн-сеттерами. Они были легче и выше настоящих лавераков, но между ними нередко выраживались типичные, тяжелые и приземистые собаки. Вообще же левел-лин-сеттерами назывались сеттера с преобладанием крови лавераков, но имевшие тип Дэна. Большинство их были триколор-ные, т. е. черно-пегие с подпалинами, — масть, нередко встречавшаяся как у кровных лавераков, так и у стеттеровских сеттеров, имевших, хотя сравнительно в отдаленное время, примесь гордонов. Поэтому мнение, что Левеллин подмешал к своим собакам кровь современных гордонов, ни на чем не основано, тем более что последние всегда считались в полевом отношении ниже других сеттеров и уже никаким образом не могли придать сложению большую легкость.
Таким смешением со стеттеровскими сеттерами Левеллин укрепил организм чистокровных лавераков, расслабленных и изнеженных от ведения породы в близком родстве. Его собаки значительно легче выкармливаются и выращиваются, менее подвержены эпидемическим заболеваниям и обладают более мяг-
ким характером. Но главные преимущества их заключались в более правильном сладе, лучших ляжках, которые у лавераков были слабоваты, в более быстром поиске и превосходном чутье, вследствие чего левеллиновские сеттера еще при жизни Лаве-рака начали одерживать верх на выставках и полевых испытаниях, а в восьмидесятых годах окончательно вошли в моду как в Англии, так и в Америке и стали предпочитаться чистокровным лаверакам. В последнее время они на выставках уже не первенствуют, но продолжают брать призы на фильд-триальсах*.
В сущности, как было сказано, собаки Левеллина ничем не отличались от полукровных лавераков других заводчиков: Кокертона, Стеттера, Армстронга и др., и успех их объясняется только удачным подбором производителей**. Вслед за Левелли-ном все стали выводить легких сеттеров с красивою внешностью. Современный английский сеттер много элегантнее лавераков семидесятых годов; объем груди значительно уменьшился, собаки сделались более растянутыми и менее компактными; плечи и коленки стали более прямыми, кроме того, они беднее одеты, и самая псовина их пряма и гладка, почти без всякой волнистости.
Но, как это всегда бывает, одна крайность вызывает другую — противуположную. На полевых испытаниях требовался главным образом быстрый поиск, а на выставках второстепенные, чисто эстетические подробности предпочитались существенным, т. е. рабочим статям. На первом плане стояли красота головы, качество псовины и красивый, притом непременно модный окрас. Не так давно была в моде сине-крапчатая рубашка, и все черно-пегие и желто-пегие сеттера не получали никаких призов: покупатели требовали крапчатых собак, и заводчики поневоле
* На апрельских испытаниях Кеннель-клуба в 1894 году две собаки Левеллина взяли вторые призы (Rosa Wind'em и Jessie Wind'em) и одна — первый приз на испытании для сеттеров всех возрастов (Daphne).
** О происхождении породы Левеллина мы говорим здесь со слов Е. Д. Артынова, написавшего большую заметку о леуэллин-сеттере. Однако у Rawdon Lee, очень подробно останавливающегося на деятельности Левеллина, о Дэне не упоминается, а говорится, что левеллин-сеттера происходят от скрещивания чистокровных лавераков с Old-Slut Vincent Corbet'a и Rhoebe Statter'a. Стонехендж же называет сеттеров Левеллина дэн-лавераками, потому что они происходят от скрещивания Дэна или его сестры с чистокровными лавераками.
В течение 20 лет с лишком Левеллин уже не подмешивал более никакой посторонней крови, и тип его сеттеров R. Lee считает вполне установившимся.
подчинялись спросу и старались выводить таковых, не заботясь о ладах. Теперь блю-бельтоны выходят из моды, и в спросе желто-пегие сеттера, к которым давно бы следовало вернуться.
Различия в требованиях, предъявляемых к английскому сеттеру, как и другим английским легавым, на выставках, полевых испытаниях и самими охотниками имели результатом деление их на собак выставочных, собак для состязаний и полевых, или красавчиков, скакунов и работников, причем число последних все более и более уменьшается. Общий же уровень английских сеттеров при псарном их воспитании сильно понизился. Выставочные имеют только красивую внешность, их откармливают, расчесывают и холят, не заботясь ни об их моционе, ни о дрессировке и натаске. Неудивительно, что эти холеные красавцы вырастают тщедушными, бесчутыми, что они подвержены болезням, в особенности чуме, боятся выстрела. Победители фильд-триальсов не отличаются красивою внешностью: они лещеваты, длинноноги и хотя имеют более быстрый галоп, чем прежние сеттера, но скоро утомляются, т. к. стали менее выносливы. Тонкость чутья их не увеличилась, а скорее уменьшилась и совершенно не соответствует быстроте поиска. Современные английские сеттера стали часто проноситься мимо дичи или натыкаться на нее в упор. Даже победители первых полевых состязаний, например знаменитый Ренджер (Ranger), не имели дальнего чутья: знаменитая его стойка вверх ногами, которою многие наивно восторгались, только подтверждает это. Известно, что этот кобель, наткнувшись на полном скаку на целый выводок куропаток, не мог удержаться и перекувырнулся на спину, вытянув голову по направлению к птицам, и даже не пошевельнулся, когда они взлетели.
«Английский сеттер, — пишет между прочим Гюг Дальзиель, известный автор книги о собаках, — не только не улучшается, а ухудшается... Прежний тип встречается все реже и реже... Однопометники совершенно непохожи друг на друга. Очевидно, он сделался объектом различных неудачных экспериментов у одних тяжелая голова гордона, у других узкая голова ирландца, третьи даже напоминают колли (шотландскую пастушью собаку)». Один известный собаководчик пишет Дальзиелю, что на это скрещивание указывает очень длинная шерсть и вислость хвоста, который сделался тяжелым и неподвижным. Е. Д. Артынов совершенно справедливо замечает, что в смешении разновидностей английского сеттера и лежат причины разнокалиберное™ пометов и совершенно неожиданных сюрпризов в виде полукровных потомков.
В конце концов реакция против кошачьих ладов лавераков
привела, однако, к неожиданным и весьма нежелательным результатам. Кровь лавераков расплылась в массе различных английских сеттеров, в сущности очень мало послужив к их улучшению; чистокровные лавераки стали редкостью и, вероятно, вскоре совершенно исчезнут. Не так давно название «лаверак» было синонимом английского сеттера, как гордон — синонимом черного сеттера с подпалинами, точнее, шотландского. Теперь лавераков нет, как нет и гордонов, а существует только пегий английский сеттер с большею или меньшею примесью крови лавераков
Вырождение английских сеттеров признается многими английскими авторитетами, как, например, известным судьею этого отдела Джорджем Лоу. В своей статье, помещенной в «Sporting Life» конца 1894 года, он обращает внимание на упадок английских сеттеров и объясняет причины низкого уровня современных собак этой некогда знаменитой породы на выставках. Он говорит совершенно основательно, что английские сеттера утратили свой тип вследствие того, что самые чистокровнейшие сет-тера-лавераки, не имевшие примеси других пород, перемеша-
лись с другими разновидностями английских сеттеров, в жилах которых текла кровь собак неблагородного происхождения. Хотя большинство современных пегих сеттеров имеет в своих родословных известных производителей питомника Лаверака, но настоящие лавераки сохранились будто только у Пилькингтона и Гартлея. Это утверждение Лоу требует доказательств, так как весьма сомнительно, чтобы Пилькингтон, имевший кровь лаве-раков с 1861 года, в том числе Даша III, сына старого Даша (1341), мог вести породу в чистоте. Точно так же, по словам R. Lee, у Гартлея ведутся собаки породы Кокертона (см. далее), т. е. нечистокровные лавераки, именно от Lime Belle Кокертона.
В безалаберном смешении лавераков и их исчезновении Лоу обвиняет Кеннель-клуб. После смерти Лаверака обнаружились некоторые неправильности в родословных его собак, и было доказано, что Лаверак изредка пользовался кровью северных разновидностей, имевших общее происхождение с его породою. Это дало повод Кеннель-клубу объявить, что лавераки не могут считаться чистокровными сеттерами, и этим сравнять их с прочими многочисленными разновидностями. Заводчики, вместо
того чтобы придерживаться крови и типа настоящих лавераков, начали под предлогом улучшений мешать их с другими сеттерами сомнительного происхождения.
Лоу утверждает, что Лаверак предвидел, что так должно было случиться, и говорил ему и Лорту еще в 1873 году, что такие скрещивания неминуемо повлекут за собою вырождение расы, так как будто ни одна порода сеттеров не была так перемешана с пастушьими собаками, гордонами, спаниелями и ретриверами, как английская. Лаверак сообщал Лоу, что хотя он и прибегал к крови старинных северных рас, в кровности которых был вполне уверен, но что пускал эту кровь в свою породу только уже сильно разбавленною кровью своих сеттеров. То есть он выбирал в производители — пускал в породу — не полукровных, только что полученных вымесков, а таких отборных собак, которые заключали уже небольшую примесь другой породы. Это, в сущности, та же теория ведения породы, которой придерживаются овцеводы, допускающие в стадо производителей, имеющих лишь % долю чужой крови, выбранной для улучшения породы.
Основное правило зоотехнии говорит нам, что для того, чтобы достигнуть каких-либо намеченных результатов, необходимо, чтобы при скрещивании по крайней мере одна сторона была чистокровной, т. е. велась бы в чистоте, сама в себе, определенное число лет и закрепила свои признаки. Если же скрещивание производится между нечистокровными животными, то результаты бывают самые плачевные и получаются совершенно неожиданные продукты скрещивания. Это правило большинство современных заводчиков упускает из виду, и неудивительно, что на выставках встречаются английские сеттера «с головами клюм-бера, колодкой ретривера, окрасом терьера или производят впечатление пастушьей собаки» (колли).
Из новейших источников, например книги R. Lee, мы знаем, что заводчики английских сеттеров не ограничиваются скрещиванием нечистокровных лавераков с английскими сеттерами сомнительного происхождения, но уже начали совершенно сознательно и умышленно подмешивать к своим собакам кровь других пород сеттеров; эта подмесь даже одобряется и поощряется. Смешение пород производится, по-видимому, с целью улучшения полевых или фильд-триальсовых качеств. На национальных испытаниях в 1892 году приз выиграл Даш полковника Котса, происходящий от гордона лорда Cawdor и английского сеттера. Даш выказал очень тонкое чутье, хорошо держал голову, имел великолепную манеру поиска и усердно работал. Так как Стонехендж говорил, что этих качеств недоставало лавераку, то Lee полагает, что помесь гордона принесет большую пользу.
Другая современная знаменитость полевых испытаний (1891 и 1892) — Фред доктора Вуда имел голову ирландца; несмотря на быстроту, был очень деликатного сложения и вскоре околел (в 1892 году).
Рассмотрим теперь подробно признаки породы, как они описывались начиная с Стонехенджа и Лаверака и кончая позднейшими авторами (Веро Шо, Гюг Дальзиелем и Rawdon Lee) и клубом английского сеттера (в 1891 году), принимая в основание описание клуба.
Голова длинная и сухая, с резко обозначенным переломом. Череп овальной формы с достаточным помещением для мозга и ясно выраженным затылочным гребнем. (По Стонехенджу, Веро Шо и Дальзиелю, череп между ушей сужен; по Дальзиелю, он более развит впереди и голова вообще не так толста, как у пойнтера. Стонехендж говорит, что череп английского сеттера занимает как бы средину между черепами спаниеля и пойнтера, что указывает на его происхождение; что надбровные дуги явственно обозначены, а затылочного гребня, как у пойнтера, нет. Дальзиель прибавляет, что над глазом замечается небольшая впадина, не больше и не глубже чайной ложечки.)
Морда умеренной ширины, тупая, довольно длинная от перелома; челюсти почти одинаковой длины. (По прежним правилам
Кеннель-клуба морда начиная от перелома до оконечности ноздрей немного вздернута. Дальзиель также говорит, что морда у носа слегка приподнята и что она не должна быть заострена, так как острый нос придает вид фокстерьера; челюсти длинные, прямые, плотно приходятся одна к другой и с крепкими белыми зубами, которые составляют признак здоровья. Лаверак также придавал большое значение ровным челюстям и хорошим зубам.
Нос с широкими ноздрями, цветом черный или коричневый, сообразно окрасу. (По Лавераку, чутье широкое, черное (?), влажное, холодное и блестящее, посредине слегка вдавленное, расширенное и выдающееся в ноздрях, которые должны быть открыты. По Стонехенджу, нос, т. е. вся переносица, должен иметь, начиная от внутреннего угла глаз до отверстия ноздрей, 4 дюйма (2% вершка) длины; у многих лучших сеттеров сверху замечается небольшая ложбинка; надбровные дуги составляют с переносьем почти прямой угол; переносица у глаз сжата с боков, что очень характеристично. Дальзиель прибавляет, что у желто-пегих собак чутье может быть мясного цвета.)
Губы без обвислых брылей. (Лаверак утверждает, что брыля-стая и тяжелая голова служит всегда признаком тупости и вялости. По Стонехенджу, губы хотя и не так развиты, как у пойнтера, но все-таки имеют в углах небольшие складки, которые наполняются слюною во время приискивания дичи.)
Глаза блестящие, ласковые и выразительные, карие; чем темнее, тем лучше. (Лаверак требует, чтобы глаза были большие, навыкате, кроткие и умные, неслезящиеся и негноящиеся, более или менее темного цвета, сообразно рубашке. Веро Шо замечает, что маленькие, свиные глазки составляют большой порок. Стонехендж говорит, что глаза должны быть средней величины и правильно поставлены, что чем они темнее, тем лучше. Дальзиель, однако, допускает, желтый глаз у желтых бельтонов.)
Ухо умеренной длины, низко поставленное, ниспадающее красивою складкою и плотно прилегающее к щекам; оконечность их должна быть бархатистая, верхняя же часть покрыта шелковистой псовиной. (По Лавераку, длинные уши лучше коротких; они должны быть тонки и не очень заострены; оттопыренные уши, по его мнению, некрасивы, так как лишают голову той округленности, которая присуща ей при низко и немного назад поставленных ушах. По Веро Шо и правилам Кеннель-клуба, ухо должно быть небольшое. По Стонехенджу, оно короче, чем у пойнтера, но кажется более длинным, так как одето длинной псовиной; шерсть на ушах очень шелковиста и у породистых собак имеет обыкновенно 2 дюйма длины. Дальзиель прибавляет, что кожа ушей тонкая и мягкая и что уборная псовина
образует бахрому в 5—8 сантиметров. R. Lee говорит, что складки должны начинаться у основания ушей.)
Шея скорее длинная, чем короткая, мускулистая и сухая, сверху слегка изогнутая и явственно отделяющаяся от головы, к плечу расширяющаяся и очень мускулистая, но элегантная, без складок и подгрудка. (По Лавераку, шея чисто срезана (?) в месте соединения с головою. У Веро Шо и в правилах Кеннель-клуба шея длинная, красиво выгнутая и покатая в плечах и правильно к ним приставленная. Стонехендж говорит, что шея английского сеттера имеет совсем другую форму, чем у пойнтера, именно у нее нет выгиба, свойственного последнему; на ощупь она кажется мягкою и тонкою и имеет с каждой стороны как бы выемку; кожа на ней вялая, подвижная, но отнюдь не вислая. Webber замечает, что подгрудок доказывает помесь.)
Плечи очень пологие, т. е. косые. (Лаверак считает плечи весьма существенною частью тела; они должны быть сильно наклонены назад, т. е. очень косые; чем больше, тем лучше; прямые плечи порочны и делают собаку высокопередою; лопатки должны быть длинные. По Стонехенджу, плечи очень
покатые, с широкими, хорошо спущенными лопатками и представляют полную свободу мускулам, приводящим в движение предплечье. У Веро ТТТо и в правилах Кеннель-клуба плечи показаны длинными, мускулистыми и подвижными.)
Колодка (корпус, туловище) умеренной длины; спина прямая и короткая, с широким, сильным, мускулистым и слегка приподнятым крестцом (с наклоном). (Лаверак говорит, что колодка широкая и прямая, с короткой спиной: чем короче собака в спине, т. е. от лопаток до крестца, где она соединяется с бедрами, тем она крепче и сильнее. По Стонехенджу, спина должна быть сильная, так как вообще у английских сеттеров она имеет наклонность к узковатости в пояснице, особенно при соединении с ребрами; лучше, если зад немного покат к хвосту. Вообще узкая, тем более провислая спина всегда обличает большую слабость. К. В. Мошнин прибавляет, что требование короткой спины вместе с очень широким и наклонным крестцом и неразрывное с ним требование сильно согнутых ног (все вместе составляющие т. н. лаверачью пружину) характеризует вкус Ла-верака к кошачьему складу и далеко не так подчеркивается Сто-нехенджем и Кеннель-клубом.)
Грудь глубокая, (т. е. с низкоспущенными ребрами), с хорошо выгнутыми ребрами, причем задние (ложные) должны быть длинны, так как развитие ложных ребер устраняет борзоватость склада. (По Лавераку, грудь широкая и глубокая, с правильно округленными и просторными ребрами; узкогрудая собака, по его мнению, не может быть вынослива. Стонехендж утверждает, что в породе лавераков кобели обыкновенно очень бочковаты и широкогруды, почему локти далеко отставлены, а это, в свою очередь, служит причиною тихого хода; суки же имели другое сложение, почему всегда первенствовали на выставках. У других разновидностей сеттеров он не встречал такого различия между кобелями и суками и такой тяжелой колодки, как у лавераков. С. отдает предпочтение немного узковатой груди, умеренной глубины, но с хорошо спущенными задними ребрами, так как такое сложение обусловливает легкий, воздушный ход, подобный поиску ирландского сеттера. Дальзиель, в свою очередь, подтверждает, что очень широкая и вместе глубокая, то есть спущенная, грудь некрасива и мало пригодна для работы и что вообще ширина груди должна быть пропорциональная глубине, иначе она будет так же распахнута, как у бульдога, и собака окажется неспособною к быстрому движению. К этому можно еще добавить, что у кобелей пахи очень короткие, у суки длиннее и что плечи не должны быть совершенно свободны.)
Ноги. Предплечье мощное и мускулистое, со свободными
локотками. Бедро сухое, хорошо изогнутое, ляжка длинная, пазанок короткий, прямой и мускулистый. (Лаверак полагает, что чем более согнуты коленки, тем лучше, так как получается более сильный и пружинистый рычаг. По Стонехенджу, передние ноги прямые, с сильными пястными костями; бедра довольно плоские. У Веро Шо и в правилах Кеннель-клуба передние ноги не очень длинные, совершенно прямые.)
Лапа сжатая в комке, с густою подпушью между пальцами. (Лаверак предпочитает русачью, или ложкообразную, лапу, на том основании, что такая лапа будто дает возможность собаке свободнее становиться на мякиши, а не на пальцы. Стонехендж также говорит, что при ладах английского сеттера русачья лапа предпочтительнее круглой и что подошвы должны быть толстые и жесткие. Напротив, Дальзиель и Webber утверждают, что лапы должны быть кошачьи, хотя и не очень круглые, потому что тогда пальцы будут длиннее и лучше одеты.)
Хвост должен быть посажен на одной линии со спиной, средней длины, без завитков, но и не жгутом, саблеобразно выгнут и не поднимается выше линии спины. Уборная псовина (подвес) начинается не от корня хвоста, а немного отступя; к средине удлиняется, сходя к концу на нет; она должна быть мягка, блестяща и шелковиста, слегка волниста, но не курчава. (То же говорит и Лаверак, только он прибавляет, что лучше хвост опущенный книзу, чем приподнятый, что согласно с его требованием сильного наклона крестца. По Стонехенджу, хвост лавера-ка отличается тем, что не имеет такой чистоты, как у других сеттеров, окаймлен длинной и редкой псовиной, ниспадающей в виде зубьев гребня. Подвес достигает посредине 6—7 дюймов, а к концу имеет только % дюйма длины. Дальзиель замечает, что многие современные, очень хорошие сеттера несут хвост очень низко — волочат его и что хвост у них часто бывает очень длинен. Старинные лавераки отличались т. н. лисьим хвостом (fox tail), т. е. держали его на поиске так же неподвижно, как лисица или волк. Лаверак придавал большую цену подобному хвосту. Стонехендж (см. выше) и с ним большинство английских судей совершенно противного мнения.)
Шерсть, начиная от затылка, слегка волнистая, длинная и шелковистая, как и на всем туловище. Уборная псовина на передних ногах до лап и на гачах должна быть довольно густая. (Лаверак говорит то же, но замечает, кроме того, что псовина имеет наклонность разделяться пробором посредине спины. Следует прибавить, что теперь большею частию требуется совсем прямой волос, кроме уборной псовины, которая может быть слегка волнистою.)
Окрас может быть черно-пегий, желто-пегий, кофейно-пегий и трехцветный, т. е. с подпалинами; чем пятна мельче, тем лучше. (Недавно особенно ценилась сине-крапчатая масть, т. н. блю-бельтоны*; теперь в моде желто-крапчатые и желто-пегие лемон-бельтоны. Белая, черная, также красно-пегая масти более не допускаются. Очень красиво, когда у черно-пегих или черно-крапчатых собак уши сплошь черные.)
Рост кобелей 58—61 сант., суки на 2—3 сантиметра меньше.
Оценка, принятая Оценка, принятая клубом
Кеннель-клубом английского сеттера
Голова 10 Череп 5
Глаза и уши 5 Нос 5
Плечи и Уши, губы и глаза 10
шея 5 Шея 5
Стан и Плечи и грудь 15
грудь 10 Задняя часть и
Спина и задние коленки 15
бедра 5 Ноги, локти и
Ноги и передние коленки 12
лапы 5 Лапы 8
Шерсть и Хвост 5
перо 5 Симметрия и общий
Общий вид 5 . вид 10
Псовина 5
Итого 50 балл. Масть 5
Итого 100 балл.
Вот что пишет нам по поводу английских сеттеров К. В. Мош-нин:
«Характеристика современного английского сеттера (лавера-ка), значительно распространившегося в настоящее время в России, в особенности в Петербурге, по применимости к местной охоте сводится к следующему. Очень прочный по складу, с богато развитым костяком, широкий, приземистый на ногах, с глубокой и часто просторной грудью, это очень прочный и сильный работник — скакун, с огромным поиском, нервный до самозабвения. Выносливость и крепость лавераков признаются всеми охотниками. Зато общее мнение о их полевой пригодности крайне разноречиво, что, несомненно, прежде всего объясняется псарским воспитанием во многих поколениях этой по преимуществу выведенной для field-trials'oB породы. Все лавераки очень долго и тупо принимаются за работу, часто только с третьего поля начиная несколько сознательно относиться к ней, по характеру упрямы,
* Belton — деревушка в Нортумберланде, откуда происходят сеттера этой масти.
грубы и до болезненности нервны. По общему отзыву, несравненно легче и скорее принимаются суки этой породы. Чутье лавераков представляет также вопрос спорный, а из того, что наибольшую пригодность для охоты проявляют лавераки по пахучей дичи — моховым и серым куропаткам, следует признать, что и на чутье особенности вывода породы не остались без влияния. Лучшими по полю и наиболее чутьистыми до сего времени являются сеттера г. Дица, т. е. те, в которых крови лавераков всего менее.
В конце концов, у нас это все-таки собаки будущего (20-го столетия), как принято ее называть, которые требуют над собою еще большой работы в поле русских охотников. Железный склад, безмерная энергия и страсть этих собак — во всяком случае такие достоинства, которые стоят этого труда, особенно у нас, где крепость и прочность подружейной собаки всегда останутся на первом плане».
Сделаем теперь краткий обзор главных современных заводов английских сеттеров и перечислим наиболее выдающихся представителей этой породы.
Питомники английских сеттеров весьма многочисленны и находятся преимущественно в Англии. Почти все сеттера имеют более или менее значительные примеси крови настоящих лавераков, которая, однако, все более и более разжижается, так как бесспорно чистокровных лавераков, вероятно, более не существует. Из старинных заводчиков кроме Лаверака, умершего почти 20 лет назад (в 1877 году), следует назвать Лорта, Гарта, Макдона, Флетчера, Стеттера, также Левеллина в Линкольншире и Кокертона в Ланкашире, собаки которых пользуются в настоящее время наибольшею славою.
Из них Лорт и Гарт вели свою породу, как кажется не прибегая (?) к скрещиванию с лавераками. Одним из первых чемпионов был Bruce Лорта (от Shot и Darkle); позднее пользовался известностью его Jock. Daisy Гарта отличалась на первых полевых состязаниях, хотя имела короткое чутье.
От сеттеров Лорта и Гарта* с примесью лавераков происходят сеттера священника Макдона. Последнему принадлежал знаменитый Ренджер (Ranger, рис. 48), родившийся в 1872 году. С материнской стороны он потомок Brougham'a, первого сеттера, получившего приз на выставке; с отцовской — чистокровных лавераков. Это был черно-пегий кобель с небольшими подпалинами на щеках, не отличавшийся особенною красотою, вообще не выставочная собака, но обладавший замечательными поле-
По другим сведениям, от собак Лорта Hackett'a и Calver'a.
выми или, точнее, фильд-триальсовыми качествами. До 1880 года Ренджер постоянно брал первые призы на состязаниях, и Стонехендж равняет его со старым Дреком (пойнтером). В 1873 году он уступил первенство пойнтеру Белль Л. Прайса только потому, что лег на стойке, что вполне извинительно сеттеру. О знаменитой «стойке» Ренджера вверх ногами перед выводком куропаток было уже говорено выше.
Флетчер известен по своему Року (4280), давшему знаменитого Тэм О'Шантера (см. родословную Коунт-Говарда), принадлежавшего Джорджу Лоу (Lowe). Рок был кровный лаверак блюбельтон замечательной красоты и получил в 1881 году звание чемпиона. Тэм О'Шантер имел примесь других бельтонов (от пилькингтоновской Лилли); головой он напоминал старого Блю-Даша (1341), который с 1869 по 1872 год был лучшим сеттером на выставках и составил славу питомнику Лаверака. От Тэм О'Шантера происходят многие первоклассные сеттера: Сэр Алистер, Там оф Браунфелъс (Сольмса), Эмпресс, проданные Ширлею Rabble Burns и Lady of Aur, а также многие другие неполнокровные лавераки. Сэр Алистер, приобретенный (у Джемса Али-стера) Коннингтоном (см. рис. 49), отличался на выставках 1882 и 1883 годов.
Стеттеру принадлежал Дэн (Dan), один из родоначальников
(?) современных, так называемых левеллин-сеттеров, пользующихся не меньшею славою, чем лавераки лет 20 назад. Левел-лин и Кокертон — первоклассные заводчики английских сеттеров, а потому необходимо остановиться на их собаках и поговорить о них несколько подробнее.
О левеллиновских сеттерах, собственно о происхождении их, мы уже довольно много писали выше (стр. 154) и здесь перечислим только наиболее знаменитых представителей, отличавшихся до последнего времени преимущественно на полевых состязаниях. Следует заметить, что Левеллин очень состоятельный человек и владеет обширными болотами в Шотландии и охотничьими угодьями в Англии и Уэльсе, что дает ему возможность иметь действительно полевых собак, тем более что он никогда не держал их в таком большом количестве, как другие заводчики. Зато почти все его сеттера на подбор ладны, однотипны и безукоризненно натасканы. В 1884 г., когда судьи Бирмингамской выставки предложили специальные призы для полевых испытаний, у Ле-веллина оказалось 12 сеттеров, премированных на фильд-триальсах.
Первою знаменитою собакою Левеллина была сука блю-бельтон Коунтесс (1485), родившаяся в 1869 году от лавераков-ских старого Даша II (1341) и Моллъ III, т. е. чистокровный ла-верак. Это одна из самых замечательных сук лавераков, как по красоте, так и по полевым достоинствам. Коунтесс брала постоянно призы и чемпионат на выставках и на фильд-триальсах. Только упомянутый выше Ренджер Макдона и Белль (сука пойнтер) Ллойд Прайса могли равняться с ней на полевых испытаниях и оспаривать у нее первый приз.
Затем пользовались известностью левеллиновские Prince Royal, Phantom, Rum и Daisy. Наиболее славились Count Windhem, чемпион выставок и полевых испытаний, за которого давали (американцы?) сначала 750, затем 1200 фунт., и сука Dash in Bondhu, получившая наибольшее количество призов на полевых состязаниях. Самыми главными и трудными испытаниями считаются состязания парами (Braces Staces), затем испытания дерби Кеннель-клуба. Левеллиновские сеттера взяли 12 первых призов на парных испытаниях и 4 раза дерби, в том числе 3 года подряд. Кроме того, его собаки два раза (в 1882 и 1883 годах) побеждали на состязаниях пойнтеров. Левеллиновские сеттера, как мы видели (см. стр. 156), продолжают первенствовать на фильд-триальсах и в настоящее время.
Наоборот, сеттера Джемса Кокертона в Ланкашире могут быть названы преимущественно выставочными. Происхождение этих собак имеет большую аналогию с происхождением ливели-
невских. R. Lee передает, что в 50-х годах покойный Лаверак, охотясь в имении дяди Кокертона, оставил этому дяде одного или двух сеттеров своей породы; от этих собак с примесью других (?) и произошли современные сеттера Кокертона. Последний несколько раз пытался вводить в свою породу свежую кровь, но неудачно и бросал эксперименты. В последнее время он пустил в завод кровь вудовского Фреда, отличавшегося на полевых испытаниях 1891 и 1892 годов, но имевшего голову ирландца. Результаты этого скрещивания еще неизвестны. Сеттера Кокертона появились на выставках в 1881 году и с этого времени продолжают одерживать победы и забирать большинство призов. Из массы премированных собак особенно замечателен чемпион Monk ofFurness, отец Блю-Монка Е. Д. Артыно-ва, проданный в Канаду за 230 ф. ст. Особенно хороши кокерто-новские суки — Lune Belle (перешедшая к Гартлею), Bell of Furness, Cash in Hand, Madam Rachel и многие другие. В 1892 году Madam Rachell на июньской выставке Кеннель-клуба взяла кубок первого сеттера выставки. Чемпион Sir Simon с Ellen Ferry, красно-буро-крапчатые, считались лучшими современными сеттерами, но в 1891 году первый был побежден Royal Sam'oM (рис. 52). Сука Cash in Hand, получившая 1-й приз в 1891 году,
замечательна еще тем, что, по свидетельству R. Lee, скачет так же быстро, как борзая, и притом имеет хорошее чутье.
Из сеттеров другого известного заводчика, Робинзона, особенного внимания заслуживают блю-бельтон Эмперор Фред (9077) и его дочь — желто-пегий бельтон Эмпресс Мег (14963). Эмперор Фред, родившийся в 1877 году, полукровный лаверак, чемпион, победитель Рока Флетчера (см. выше) и отец знаменитого армстронговского Стинга, продан был в Америку. Эмпресс Мег получила 1-й приз на одной из выставок 1886 года и продана в Бельгию барону Розену; от нее происходит купленная у Розена петербургским охотником Геном сука Дюшес.
Большою известностью пользуются сеттера питомника Эд. Армстронга, прославленного Стингом (рис. 53), лучшим кобелем 80-х годов, имевшим только один недостаток — немного толстоватую шею. Стинг происходит от Emperor Fred'а и Queen May Армстронга, дочери Рока Флетчера и сестры Рока — Desu (4280) Армстронга. Стинг, приобретенный Platt'oM, получил в 1884 году чемпионат, победил впоследствии Коунт-Говарда (см. далее) и 10 раз брал приз чемпиона. От собак Армстронга происходят Юнг-Роб Пескова (потом Нарышкина) и Фен Забель-ского.
Очень хорошее происхождение имеют также сеттера Шор-тхоза (Shorthose), содержащие кровь лавераков и лучших собак Левеллина, Лорта и других заводчиков неполнокровных лавераков. Его Ройял IV (7175) и Новелъ были в начале 80-х годов известными чемпионами и вместе с своим потомством (суками Новельти, Новелет и кобелем Ройялъти) получили в 1882 году кубок (в Шефильде) за лучшую семью сеттеров.
Еще следует упомянуть о заводе Поттера, который получил известность со времени получения в 1886 году чемпионата Коунт-Говардом (см. родословную), сына упомянутого Сэра Али-стера и мены Поттера. Коунт-Говард, очень красивый кобель блю-бельтон, с грубоватой головой, был побежден только Стин-гом Армстронга. Еще более замечательна сука Поттера Geltsdale, взявшая на ноябрьской выставке Кеннель-клуба в 1890 году приз первого сеттера, а в 1892 году победившая на июньской выставке Кеннель-клуба чемпиона Рояль Сам (см. выше).
Кроме названных, в Англии имеется много второстепенных питомников, показавших в последние годы выдающихся английских сеттеров. К таким заводчикам принадлежат: R. Lee, желто-пегий кобель которого Richmond взял 1-й приз на Бирмингам-ской выставке 1892 года, затем на весенней Бирмингам-ской же в 1894 году, и Steadman, The Colonel которого получил 1-й приз на Ливерпульской выставке 1893 года, a Mallwyd Flo такой же приз (в Limit Class) на выставке 1894 года в Хрустальном дворце, также заводчики Cartmel, Pridmore, Robert Shaw и другие.
Что касается других стран Западной Европы, го английские сеттера, по-видимому, всего более распространены в Бельгии, где имеется несколько очень хороших питомников, из которых наибольшею известностью пользовался питомник барона Ро-зена, имевшего превосходных производителей Empress-Meg. Empress-Symboll v Robin-Gud, победителей на полевых состязаниях.
Во Франции английские сеттера встречаются реже черных с подпалинами; лучшие находятся, кажется, у Поля Кальяра и в питомнике Парижского сада акклиматизации. В последнем славились в качестве лучших студдогов Лорд Эпсом (рис. 54) и Бен (рис. 55), сын знаменитого Боба Аткинсона, желто-пегий кобель, уже не имеющий по виду ничего общего с лавераками, что не-мешает ему быть очень красивым. Очень хорош, по-видимому, был Рек из питомника «Chasse Illustree» (рис. 56). В Италии у Vincento de Michetti в Teramo находится теперь знаменитый фильд-триальсовый английский сеттер Earl of Moira (К. С. S. В. 28856), 9 раз выходивший победителем на полевых состязаниях в Англии, Бельгии, Франции и Германии (рис. 57).
В Германии славились главным образом сеттера принца Сольмса, по распродаже которых в 1888 (?) году лучшая сука Вискоунтесс была приобретена Е. Д. Артыновым (см. далее). Из собак Сольмса выдавался также Том оф Браунфельс (рис. 51), сын Тэм О'Шантера и Дези, родной брат Сэра Алистера (см. родословную) и Блю-Даша С. В. Пенского (см. ниже). Замечательны также суки Сольмса Принцесса Ирен (рис. 58), тоже дочь Тэм О'Шантера, получившая почетный приз в 1880 году на Берлинской выставке, и Коунтесс Прим (рис. 59) от левелли-новских чемпионов Count-Vindhem и Princesse
В Северной Америке, куда с 70-х годов ежегодно вывозились первоклассные собаки, английские сеттера весьма распространены, но чистокровных лавераков, по-видимому, там более не встречается, и вообще английские сеттера если не вырождаются, то ухудшаются сравнительно с прежними, лет 20 назад.
Переходим к истории английских сеттеров в России и обзору лучших современных представителей этой породы. Лет 30 назад почти никто не знал о существовании трех пород сеттеров, которые и в Англии стали различаться лишь с 1861 года: все
сеттера были английские. В 60-х годах как в Москве, так и в Петербурге чаще всего действительно встречались прежние английские сеттера — рослые желто-пегие, небольшие белые черноглазые, о которых говорилось выше, — те и другие высокие на ногах, и приземистые черные с блестящею шелковистою псовиною. Последние часто назывались шотландскими, но ничего общего с гордонами не имели, а скорее напоминали своим сложением, наклонностью к ползанию и'кошачьим ходом лавераков, хотя были сравнительно вялы и имели очень низко посаженый хвост и жидкое пеоо. Кажется эти черные «шотландские» сеттера происходили от собак императорской охоты; судя по описанию Лаверака в его книге, они имели много общего с сеттерами лордов Осс¸льстона и Юма. Последнею представительницею этой породы на выставках была, кажется, сука М. В. Столыпина, показанная на VII или VIII Московской очередной выставке. Однако я видел в Москве на улице превосходного, очень типичного черного кобеля летом 1894 года, так что, надо полагать, они еще кое у кого сохранились, чему нельзя не порадоваться. Хотя черные шотландцы и не были так бойки, как белые, и имели неширокий и небыстрый поиск, но они обладали очень хорошим, хотя большею частию нижним, чутьем (от постоянной охоты в лесу), а главное, понятливостью и отличным характером, которым отличались от довольно упрямых и сварли-
вых белых сеттеров. Сохранились ли где-нибудь последние — неизвестно; последние экземпляры их, но уже с большою примесью желто-пегих были выставлены г. Моласом на 5-й очередной (московской) выставке {Кора 1-я к Кора 2-я). Головы у них были не так крутолобы, глаза не так велики и выпуклы, морды длиннее.
Эти белые и черные сеттера до начала выставок были распространены как в Москве, так и в Петербурге, а также встречались в провинции у некоторых известных охотников. Кроме того, в Петербурге пользовались тогда известностью черные сеттера Н. И. Макарова и Москалева, только они не имели ничего общего с вышеупомянутыми. Макаровские сеттера были очень однотипны, рослы, сухи, хорошо одеты, но с грубеватой псовиной; москапевские значительно им уступали в росте и складе. В семидесятых годах стали преобладать желто-пегие английские и быстро вошедшие в моду гордоны. Лучшими из желто-пегих, вернее желтых, в Петербурге считались, кажется, дюперронов-ские сеттера; по описанию, они были тяжеловаты, имели недостаточно сухие головы и слегка курчавую псовину, довольно длинное и низко посаженное ухо и отличный темный глаз навыкате. Московские желто-пегие сеттера этого периода были, напротив, очень легки, лещеваты и несколько вздернуты на ногах, хотя в общем имели довольно элегантный и вместе энер-
гичный вид. Московские охотники, вероятно, помнят стесселев-ских сеттеров Гафиза и др., Кольцрва Руслана и Артынова Денди, получившего на 5-й очередной выставке бронзовую медаль. При недостатках сложения и головы эти собаки были очень симпатичны по характеру и удовлетворительны в поле, так что многие сожалеют об их исчезновении и замене лавераками и ирландцами.
К восьмидесятым годам так называемые английские сеттера были уже почти вытеснены на выставках гордонами. В то же время начинают появлятся в столицах и настоящие лавераки. Но под названием черно-пегих, а иногда почему-то французских сеттеров они были известны в Петербурге несколько ранее. Первым, кажется, выписал их Бенардаки, затем покойному Скобелеву по окончании войны20 корреспондентом «Таймса» были присланы два несомненных лаверака; потомки этих собак, хотя несколько выродившиеся, сохранились до сих пор. Первым лаве-раком, выставленным под этим названием, был Роджер, выписанный из Англии генералом Асташовым. Московские охотники, конечно, помнят недоумение, возбужденное на 7-й очередной выставке (1881) черно-пегим с подпалинами сеттером большинству неслыханной породы. Это был, несомненно, кровный сеттер, большого роста, но по типу своему не подходящий к лаве-раку. Несмотря на некоторые небольшие недостатки, Роджер в общем был очень ладной и красивой собакой, а впоследствии дал отличное потомство, получавшее неоднократно первые награды на выставках и полевых испытаниях. Одновременно с ним был выставлен вовсе не презентабельный кофейно-пегий и кофейно-крапчатый вывозной из Англии кобель Стоквель В. В. Геслина. тоже ничего не получивший.
Первым настоящим и очень недурным выставочным лавера-ком был Юнг-Роб, выписанный А. М. Песковым от Армстронга и показанный на XI очередной выставке в 1885 году. Это темно-крапчатый, черно-пегий, довольно тяжелый кобель с тяжелой грубой головой, коротковатой шеей и слабоватой спиной, почему он получил только малую серебряную медаль. Юнг-Роб был куплен петербургским охотником Д. К. Нарышкиным, который выписал затем к нему суку Дору, к сожалению оказавшуюся бесчутою. Юнг-Роб тоже, сколько известно, мало годился для охоты, так что потомство этих двух собак не отличалось полевыми качествами. Наиболее видным потомком нарышкинских собак была Дора 2-я Хренова, получившая на IV очередной выставке Общества любителей породистых собак большую серебряную медаль.
Почти одновременно с Юнг-Робом была выписана из Англии
петербургским охотником И. Я. Забельским сука Фэн от того же Армстронга, показанная на выставке Невского общества охоты в 1886 году; затем кобель Принц, не бывавший на русских выставках, и кобель Даймонд V, синий бельтон, 5 лет, получивший 1-й приз на выставке в Дарлингтоне, а на 1-й выставке Общества любителей породистых собак большую серебряную медаль. Даймонд, довольно высокий на ногах, с глубокой, но не широкой грудью и превосходной головой, был один из лучших выписных лавераков; на выставке 1889 года Невского общества он получил золотую медаль и приз. От Фэн и Юнг-Роба Нарышкина Забельскии получил очень хорошую суку Трелль 1-ю, а от Принца и последней — суку Чайку, давшую от Даймонда известного Скифа Гена и весьма недурную суку Принцессу, приобретенную харьковским охотником В. В. Де-Коннором.
В 1890 году Забельскии почти всех своих лавераков продал Гену, в том числе старого Принца и сына Даймонда — Скифа (от Чайки), очень хорошего кобеля, но с небольшим глазом и не совсем правильными передними ногами, что не помешало ему взять на выставках в Петербурге и Москве несколько высших
наград (больших серебряных и золотых медалей) и призов и долгое время удерживать за собою славу лучшего в России английского сеттера. Кроме того, г. Ген приобрел для своего питомника еще несколько довольно хороших собак: от барона Розена, в Бельгии, кобеля Кинг-Даша, кровного лаверака, хотя с недостатком склада (кривыми ногами), сына чемпиона Кинг-Неда и, следовательно, брата по отцу Вискоунтесс Артынова (см. далее); очень сухую и прекрасно сложенную суку Дюшесе, происходящую от Робингуда, победителя на полевых испытаниях, и чемпиона Эмпресс-Мег; наконец, сук Флэй и Кет из Франции. Последняя сука весьма типично сложена (кошачьего склада), но очень мала ростом; она получила на IV очередной выставке в Петербурге золотую, на V же (в 1891 году) — только малую серебряную. Позднее Геном выписан был еще кобель Робингуд оф Хермаль, очень кровный, но с острой мордой и слабоватыми передними ногами, почему на Петербургской выставке 1893 года он получил только малую серебряную медаль.
В настоящее время английские сеттера у петербургских охотников встречаются гораздо чаще ирландцев и гордонов, но чистокровных лавераков, кажется, ни у кого не имеется. Наилучшею репутациею, если не по ладам, то по полевым качествам, пользуются здесь английские сеттера В. Р. Дица, постоянно бравшие призы на полевых испытаниях и получавшие высшие награды и призы на выставках. Собаки эти происходят от вышеупомянутого Роджера, принадлежавшего сначала Асташову, и сеттеров императорской охоты, отчасти от нарышкинских соба . В 1885 году герцогом Эдинбургским были присланы в Гатчину два черно-пегих, почти без крапа английских сеттера в подпалинах (?) — однопометники Ролло 1-й и сука Молло 2-я, очень большого роста, тяжелого сложения, но по типу также не подходившие к лаверакам, подобно Роджеру, хотя, несомненно, имевшие кровь последних. От Роджера и Молло произошел известный Рэк, грубый по формам, но замечательный своими полевыми достоинствами и взявший первые призы на испытаниях в 1889 году и в 1891, когда уже принадлежал г. Хрущеву. Другая замечательная собака В. Р. Дица, сука Джуно от Роджера и Джипси (собак Нарышкина), по сложению уже более подходящая к лаверакам, получила большую серебряную медаль и приз лучшего сеттера на Петербургской очередной выставке 1892 года; кроме того, 2-й приз на полевом испытании 1890 года, 1-й приз на состязании 1892 года и 2-й на испытаниях класса чемпионов в 1893 году. Так же хорош по внешности и в поле оказался сын Джуно (от Тристана, собак императорской охоты) Спот, взявший 1-й приз на ис-
пытаниях первопольных собак в 1891 году, 2-й приз в 1892, 1-й приз в 1893 и, кроме того, получивший в том же году большую серебряную медаль и приз лучшего сеттера выставки (см. рис. 63 64,65,66).
Среди московских охотников новейшие английские сеттера-лавераки в настоящее время распространены никак не менее ирландцев и значительно более гордонов, и под Москвой имеется очень большой и хороший питомник, принадлежащий Е. Д. Ар-тынову. Последним приобретен был в 1889 году от Забельского очень недурной кобель Бабай (от Принца и Фэн), получивший на XV очередной выставке малую серебряную медаль; затем им были последовательно выписаны суки Вискоунтесс, Кора 2-я и Джерзи Милли, кобели Блю-Монк, Фред оф Браунфельс и Сам де Перювелъц.
Вискоунтесс, родившаяся в Англии от Кинг-Нэда и Ольд-Кэт приобретена от принца Сольмса уже довольно старою (6 лет — в 1889 году). Это очень красивая и рослая сука, с сухою головою, настоящий блю-бельтон, типа старинных лавераков, взявшая много призов на континентальных выставках, а на XVII очередной выставке в Москве (1890 год) получившая золотую медаль. Она дала превосходный помет (от Блю-Монка), из которого следует назвать Нана-Успех (которая была узка, лещевата и с мало спущенною грудью) и Авелину д-ра Попова. Кора 2-я во многом уступала Вискоунтесс и получила лишь малую серебряную
медаль (на XVIII очередной выставке). Джерзи Милли ничем не замечательна
Из кобелей артыновского питомника Блю-Монк (от Монк оф Фурнес и Мильтон Белль), выписанный почти щенком, сын, внук и правнук чемпионов, был замечательно красивый, хотя и узковатый и не сильный кобель, получивший тем не менее золотую медаль, к сожалению, он скоро издох. Фред оф Браунфельс, наоборот, давший очень дурное потомство, оказался темного происхождения и с неверной родословной. Сын его Кинг Нэд признан был в Петербурге некровным. Третьего кобеля Сама де Перювелъц (из Бельгии) следует признать лучшим лавераком из всех бывших на выставках. Голова, глаза, уши, колодка, плечи и ноги безукоризненны, только шея у него немного толста и хвост он держит низко Вообще Сам вполне заслуживает золотой медали и приза, присужденных на XVIII очередной выставке (1892 год), хотя при сильном своем сложении и не обладал резко выраженным кошачьим складом.
Кроме Артынова, из московских охотников выписывал ла'ве-раков еще С. В Пенекий, именно (в 1889 году) блю-бельтона Блю-Даша 2-го, родившегося в 1885 году от знаменитого Сэр Алистера и Мены г Поттера. Даш получил в Англии и на континенте много первых и вторых призов и имел совершенный тип лаверака, что видно и на рисунке*
Также почти никаких следов не оставил после себя Каре И П. Прянишникова, родившийся в Канаде от кровного лаверака суки и полукровного отца. На Парижской выставке Каре получил почетный приз, но, судя по портрету, эта собака, по типу совершенный лаверак, не представляет ничего выдающегося. На XVII очередной выставке был сын его от Принцессы Де-Кон-нора (см. выше) Бром А. А. Коншина, не обративший на себя никакого внимания Кроме того, за последнее время несколько лавераков было выписано в императорскую охоту и св. князем Д. Б. Голицыным
На XXI и XXII очередных выставках в Москве (1895 и 1896 годы) лучшим английским сеттером был Бой графа
* С. В. Пенский пишет нам «Блю-Даш 2-й некровный лаверак В деде его Тэм О Шантере была самая удачная примесь крови дру гих бельтонов. Я говорю «удачная» потому, что от сына Тэм О'Шанте ра — Сэра Алистера, отца Даша, произошли все лучшие теперешние сеттера Англии. О том же, что произвел Блю-Даш, трудно судить, так как потомство его разбросано по всем концам России. Внук его Бой графа Уварова, получивший на XXI выставке 1895 года большую серебряную медаль, весьма удачное произведение»
Ф. А. Уварова от Сама де Перювельц Артынова и своей Джиль-ды, дочери Блю-Даша Пенского. Бой получил в 1895 году большую серебряную медаль, а в 1896 году звание чемпиона и приз. Из петербургских лавераков самым красивым была сука Кед-веш, принадлежавшая его императорскому высочеству великому князю Сергею Михайловичу и удостоенная на VIII очеред. выставке (1895 год) Общества любителей породистых собак золотой медали. Кедвеш происходит от Кинг-Даша и Фанни Гена. На последней (XXII) очередной выставке в Москве выдавался черно-пегий в подпалинах, очень нарядный Каприз И. Н. Лясковского, тоже от геновских собак (Скифа и Кет).
В настоящее время английские сеттера под не совсем правильным названием лавераков, вероятно, составляют у нас самую распространенную породу длинношерстных легавых. По мощному, грубоватому сложению и выносливости эта порода в настоящем виде действительно пригоднее для тяжелой болотной и лесной работы в средней и северной России, а также в Сибири и на Кавказе, чем красные ирландские, тем более сырые черные в подпалинах сеттера. Мы уже имеем несколько настоящих питомников пегих сеттеров, а именно под Москвою питомники Е. Д. Артынова (ст. Кубинка Моск.-Бр. ж. д.) с большим числом производителей и меньший Н. Н. Федорова; в Петербурге всего более лавераков у Н. Гена и В. Р. Дица... На юге (в г. Сумах Полт. губ.) пользуются известностью английские сеттера В. В. Де-Коннора.

Sabaneev-2.jpg
Рис. 40. Натаска сеттеров

Sabaneev-3.jpg
Рис. 41. Собаки и куропатки (с картины Депорта)

Sabaneev-4.jpg
Рис. 42. Охота с сеттером

Sabaneev-5.jpg
Рис. 43. Сеттеры начала XIX столетия (по Сиденгаму Эдварсу)

Sabaneev-6.jpg
Рис. 44. Сеттеры сороковых годов. Спереди английский, сзади ирландский и русский сеттер, т. е. брусбарт (из книги Rottledge'a)

Sabaneev-7.jpg
Рис. 45. Желто-пегий английский сеттер старого типа (по Беллъкруа)

Sabaneev-8.jpg
Рис. 46. Черный английский сеттер (по Беллъкруа)

Sabaneev-9.jpg
Рис. 47. Современный английский сеттер (по Муру)

Sabaneev-10.jpg
Рис 48. Голова Ренджера (Ranger)

Sabaneev-11.jpg
Рис. 49. Сэр Алистер Коннингтон (от Tarn O'Shanter и Daisy)

Sabaneev-12.jpg
Рис. 50

Sabaneev-1.jpg
Рис. 39. Сеттеры в болоте

Sabaneev-13.jpg
Рис. 51.
Том оф Браунфельс принца Сольмса
(от Tarn O'Shanter и Daisy)

Sabaneev-14.jpg
Рис. 52. Чемпион Рояль Сам г. Cartme

lSabaneev-15.jpg
Рис. 53. Стинг г Армстронга

Sabaneev-16.jpg
Рис. 54. Лорд Эпсом питомника Парижского сада акклиматизации

Sabaneev-19.jpg
Рис. 55. Бэн питомника Парижского сада акклиматизации

b_282_178_16777215_00_images_Sabaneev_Sabaneev-20.jpg
Рис. 56. Рек питомника Chasse Illustree

Sabaneev-21.jpg
Рис, 57. Earl ofMoira Vincento di Micheffi, победитель филъд-триалъсов

Sabaneev-22.jpg
Рис. 58. Принцесс Ирен

Sabaneev-23.jpg
Рис 59. Каунтес Прим

Sabaneev-24.jpg
Рис. 60. Юнг-Роб Д. К. Нарышкина

Sabaneev-25.jpg
Рис. 61 Скиф Н. Гена

Sabaneev-26.jpg
Рис. 62. Принцесса В. В. Де-Коннора

Sabaneev-27.jpg
Рис. 63. pjk В. Р. Дица

b_282_199_16777215_00_images_Sabaneev_Sabaneev-28.jpg
Рис. 64. Джуно В. Р. Дица

b_282_196_16777215_00_images_Sabaneev_Sabaneev-29.jpg
Рис. 65. Слот В. Я. Дица

Sabaneev-30.jpg
Рис 66. Голова Спота

Sabaneev-31.jpg
Рис. 67 Блю-Даш С. В. Неясного

Sabaneev-32.jpg
Рис. 68. Каре И. П. Прянишникова

b_282_227_16777215_00_images_Sabaneev_Sabaneev-33.jpg
Рис. 69. Кедвеш его императорского высочества великого князя Сергея Михайловича

Sabaneev-34.jpg


Рис. 70. Бой графа Ф. А. Уварова

Sabaneev-35.jpg

администрация портала Английский сеттер:
тел.:+7 (963) 777-87-78
e-mail: info@eng-setter.ru 
 

ЩЕНКИ
АНГЛИЙСКОГО СЕТТЕРА
ОТ ПРОВЕРЕННЫХ НА СОСТЯЗАНИЯХ И ИСПЫТАНИЯХ РАБОЧИХ ПРОИЗВОДИТЕЛЕЙ ИМЕЮЩИХ ОТЛИЧНЫЙ ЭКСТЕРЬЕР!

ИНФОРМАЦИЯ
О ВСЕХ ЩЕНКАХ И ИХ РОДИТЕЛЯХ ТУТ

Консультации по e-mail:
info@eng-setter.ru