Один из традиционнейших видов летне-осенней охоты, по-видимому, уходит в прошлое. Все большее количество областей либо вводят запрет на отстрел тетерева, глухаря, серой и белой куропаток, либо устанавливают такие гомеопатические нормы дневной добычи, что охота с легавой по выводкам теряет какой бы то ни было смысл.

Основания для таких ограничений, конечно, имеются: в одних регионах страны численность упомянутых видов катастрофически снизилась, в других - продолжает снижаться. Да и на что иное можно рассчитывать, когда трансформация угодий в ходе ведения лесного и сельского хозяйства, химизация и механизация, непрерывно усиливающийся фактор беспокойства создают условия, в которых нормальное существование птиц невозможно, темпы воспроизводства их популяций настолько мизерны, что не восполняют даже естественного отхода?

Пусть для охотников это и "во чужом пиру похмелье", но так или иначе, а интенсивность охоты приходится снижать до минимума. В такой ситуации оказывается, что ряд видов и способов охоты как бы уходят со сцены, хотя никто их и не запрещает. Такова и охота с подружейной собакой по выводкам боровой и полевой дичи. Дело в том, что она по своей сущности рассчитана на достаточно большую стрельбу. Это не ток или тяга, где один-два выстрела уже делают охоту. С легавой можно ходить долго. Даже в самые жаркие дни конца лета - по 3-4 часа с утра и перед вечером. Собака находит чаще не одну, а сразу несколько птиц (выводок), да еще и поднимаются они зачастую не сразу, так что после первого дуплета успеваешь перезарядить ружье и стрелять еще. Но и это не все, так как наиболее интересная часть охоты - это поиски переместившихся и рассевшихся порознь птиц. При знании мест, наличии работающей легавой и мало-мальском умении стрелять охота эта и продолжительна и добычлива.

Ну, а теперь посмотрим, во что же она выливается, если норма дневного отстрела ограничена, допустим, двумя тетеревами или куропатками. Собака сработала, охотник удачно отдуплетил - и все закончилось. Норма взята, охоту нужно бросать. Ни искать переместившихся птиц, ни отправляться на розыск нового выводка нельзя. Вернее, искать-то можно, но много ли от этого радости, если ружье висит за плечами?

Хорошо еще, если в местах нашей охоты есть возможность найти где-то бекаса, дупеля, коростеля и других представителей "болотной мелочи", а если нет? Вот и идешь домой и ждешь следующего дня, когда все может повториться. Собака не наработалась, сам охотой (именно ее процессом, а не количеством добытых птиц) душу не насытил и, право же, иной раз думаешь, не начать ли нарочно мазать, чтобы продлить удовольствие...

Вот почему охота с легавой по выводкам, даже там, где она разрешена, не то что теряет популярность, а как-то сама себя изживает.

Мне всегда казалось, да кажется и сейчас, что в ряде случаев установление индивидуальной дневной нормы отстрела ничего, кроме вреда, нашему охотничьему хозяйству не приносит. Невольно вспоминается тот порядок, который существовал в довоенные годы. Суть его сводилась к тому, что в охотничьих хозяйствах и егерских участках перед открытием сезона охоты определялась численность дичи и устанавливалась допустимая норма ее добычи, но не на одного охотника в день, а для хозяйства или егерского участка на сезон. Охотники же обязаны были только сообщать егерю о количестве добытых ими птиц. Поскольку последнее никак не лимитировалось, ни у кого не было ни малейших причин в этих сведениях уклоняться от истины, и егерь в специальной тетрадочке записывал и плюсовал размеры добычи. В конце-концов наступал день, когда установленная для участка норма отстрела оказывалась выполненной, о чем егерь и сообщал в общество охотников. После этого выдача путевок на охоту по данному виду дичи прекращалась.

С точки зрения ведения рационального ведения охотничьего хозяйства, система практически была идеальной (норма общего отстрела устанавливалась исходя из фактического наличия дичи, ее выполнение четко фиксировалось, сведения о размерах добычи заслуживали доверия). С позиций же отдельных охотников нарекания на существовавший порядок были более чем часты. Дело в том, что в выигрышном положении здесь оказывались те охотники, которые держали легавых и, самое главное, ради своей страсти готовы были преодолеть любые трудности и отказаться от любых других радостей. Именно они, приурочив свои отпуска или накопленные отгулы к открытию летне-осенней охоты, отвергнув требования жен, мечтавших о прелестях совместного отдыха на фешенебельных курортах, снимали сливки - брали основную часть разрешенного к отстрелу количества дичи.

Тем же, кто охотой занимался, так сказать, между делом, доставались остатки. Однако бессобачных и склонных ко всяким житейским компромиссам охотников было, конечно, гораздо больше. Их обиды и возмущение, преподносившиеся под соусом всеобщего равенства, были услышаны, и нормирование дневной добычи введено. Одним из последствий этого неумного, но отвечающего пожеланиям большинства установления является то, что мы теперь не имеем ни малейшего представления о количестве добываемой в конкретном хозяйстве дичи, ибо охотники, превысившие дозволенную норму, никогда в этом не признаются, а уличить их в совершенном нарушении практически невозможно.

Однако, какими бы мало обнадеживающими ни были перспективы вынесенного в заголовок данной статьи способа охоты, он все же заслуживает описания. Во-первых, существуют еще места, где запасы глухаря, тетерева, белой или серой куропатки, фазана или кеклика допускают проведение достаточно интенсивной охоты. Во-вторых, молодому охотнику, вероятно, небезынтересно будет узнать, чем мы в свое время могли наслаждаться и что во вполне обозримом будущем можем безвозвратно потерять.

Итак, основной "инструмент" охоты - легавая, то есть собака, по запаху отыскивающая птиц и делающая по ним стойку. Четкость, надежность, стиль, красота ее работы для охоты имеют колоссальное значение, так как именно они придают ей особую эмоциональную насыщенность. О том, как должна работать легавая, написаны десятки книг и статей, и повторять вс¸ это я не буду. Скажу только, что она не только позволяет гораздо быстрее и надежнее найти дичь, не только дает возможность подготовиться к выстрелу и найти сбитую им птицу, но и в значительной степени раскрывает нам особенности поведения тех, кого мы отыскиваем. Наблюдая за потяжками, подводками и стойками своего сеттера или пойнтера, мы зачастую совершенно ясно представляем себе, что делали птицы.

...Вот собака потянула, приостановилась и двинулась дальше. Следуя за нею, мы видим намятые в траве углубления с кучками беловатого помета и понимаем, что здесь, на заросшей кустами и бурьяном поляне, выводок ночевал. От этого места собака уверенно повела - и совершенно ясно, что идет она тем же путем, по которому птицы все вместе отправились на утреннюю жировку. Но вот снова короткая приостановка, после которой наша помощница как-то нерешительно двинулась сперва в одну, потом в другую сторону, вернулась, вновь потянула (кончился общий след, птицы разбрелись на кормежки, и собака не может решить, по какому из одиночных следов лучше идти), и наконец, зайдя из-под ветра, точно запнулась, замерла, окаменела, остановленная пахнувшим на нее дурманящим запахом уже не следа, а самой птицы.

Тот, кто наделен наблюдательностью, способностью к сопоставлениям и анализу, поохотившись пару сезонов с хорошей легавой, будет совершенно ясно представлять себе, в каких местах в зависимости от погоды и времени суток можно скорее всего обнаружить выводки боровой или полевой дичи. Знания эти будут настолько надежны, что позволят ему охотиться более или менее успешно и без помощи собаки. Правда, потеряет он при этом много, ибо работа хорошей легавой сама по себе доставляет ее владельцу (и особенно - натасчику) величайшую радость. Кроме того, собака точно заражает нас своей охотничьей страстью, азартом поиска и восторгом удачи. Разве можно остаться равнодушным, видя, как ваш пес, точно очарованный, боясь шевельнуться, боясь вздохнуть, стоит над найденной птицей или с выражением величайшего блаженства на морде подает вам убитого тетерева?

Я даже не знаю, что тут лучше - рациональная, уравновешенная, уверенная работа мастера, который все знает, все умеет и мог бы натаскивать своего владельца, или безудержная страстность первопольного неофита, чьи безумные порывы сдерживаются лишь унаследованными в течение столетий инстинктами, да волей ведущего? И то, и другое по-своему прекрасно. Однако все вышесказанное справедливо только, если легавая действительно работает. Если же она постоянно спарывает дичь, срывает со стойки или гоняет за взлетевшими птицами, охота с ней превращается в занятие настолько малоприятное, что лучше от него отказаться. Сезон охоты по выводкам - конец лета и начало осени. В зависимости от вида дичи он может несколько меняться, так как тетерева и глухари раньше, а белые куропатки позже перестают подпускать собаку и охотника на расстояние выстрела. Кроме того, выводки двух первых видов в конце концов распадаются, а белые и серые куропатки, наоборот, к зиме начинают сбиваться в стаи. Все это не значит, конечно, что птицы становятся вообще недоступны, но стрельба по ним из-под легавой - это уже не охота по выводкам, и специфика здесь иная.

Места охоты

Понятно, что представители отдельных видов боровой и полевой дичи придерживаются зачастую совершенно разных по характеру угодий. Одновременно каждому виду свойственна определенная смена стаций в зависимости от времени суток. Для успешного отыскания птиц знание последней имеет весьма существенное значение.

С кем бы мы ни имели дело, будь то глухарь, тетерев или фазан, суточный ритм жизни выводка остается неизменным. Проведя ночь под защитой более или менее густой растительности, выводок с рассветом отправляется кормиться.

Глухари придерживаются старых лесов, причем в период выводков - лесов преимущественно пойменных, с густым подлеском, тростником, папоротником и крапивой в покрове или так называемых приболотников - густых, захламленных насаждений вдоль моховых болот. В непосредственной близости от этих своих убежищ, они и жируют по небольшим прогалинам и полянам, заросшим черникой, брусникой или другими ягодниками, либо выходя на окрайки сфагновых мхов на клюкву и голубичники.

Тетерева, наоборот, старых лесов определенно избегают. Закустаренные поляны и сенокосы, зарастающие вырубки с богатым разнотравьем и ягодниками в покрове - таковы излюбленные стации пребывания тетеревиных выводков. Любят они и низкорослые сосново-березовые насаждения по моховым болотам, но на открытые болотные глади выходят редко, предпочитая окрайки с их ивняками и брусничниками. В часы отдыха, то есть ночью и в середине дня, птицы забираются в чащи. Утром и перед вечером они кормятся на сравнительно открытых местах.

Аналогично ведут себя и выводки белых куропаток. В угодьях сфагновых типов они встречаются там же, где и тетерева, но площади болот осваивают гораздо шире, нередко заселяя почти безлесные, покрытые мягкими кустарниками моховые глади. Здесь среди зарослей багульника, голубики и осок, покрытых брусникой кочек и клюквенных мшарин они находят убежище и пищу. В Западной Сибири белые куропатки вместе с тетеревами кормятся на полях сельскохозяйственных культур, примыкающих к березовым колкам. Поля зерновых - постоянные места жировки фазанов и серых куропаток. Однако осваиваются они этими птицами лишь в том случае, если где-то рядом имеются и достаточно надежные укрытия. Серые куропатки в этом плане ограничиваются хотя бы небольшими участками кустарников и бурьянов по межам, окрайкам полей, овражкам и болотинам. Фазаны гораздо требовательнее: им нужны участки леса, густые, непролазные заросли тростника, кустарников или чащи молодняков, где они проводят часы отдыха и спасаются от опасности.

Таковы основные места обитания тех видов боровой и полевой дичи, по выводкам которых осуществляется преимущественно охота с легавой.

Время охоты

Если не очень жарко, охотиться по выводкам можно практически с восхода и до заката солнца. Однако какой бы ни была погода, а лучшее для охоты время - это утренние и предвечерние часы, когда птицы находятся на жировке. Во-первых, они в это время придерживаются относительно открытых мест и оставляют много следов; значит, и найти их легче, и стрелять удобнее. Во-вторых, широко разбредаясь в поисках пищи, они не так сторожки, как тогда, когда находятся все вместе, лучше выдерживают стойку собаки, ближе подпускают охотника и обычно взлетают не все сразу, а поднимаются на крыло одна за другой. В середине дня, тем более в жару или ненастье, выводки забиваются в крепь, где и найти их трудно, да и выстрелить зачастую не удается. По глухарям, и особенно, фазанам дневная охота положительно невозможна, и лишь при счастливой случайности может оказаться успешной. Выводки этих видов на день забиваются в такую крепь, что и пройти там бывает крайне трудно, а в тугаях и невозможно. Только после сильного дождя, когда в мокрых зарослях становится неуютно, а с деревьев и кустов падает капель, птицы выбираются из чащ куда-нибудь на открытое, обдуваемое ветерком место, чтобы побыстрее обсохнуть. Но случаи такие редки, и, повторяю, наиболее удобное для охот по выводкам время - с рассвета до 9-10 часов и с 17-18 до захода солнца.

Поведение охотника

Спешка и суетливость при любом способе охоты редко приносят удачу, при стрельбе же по выводкам из-под легавой они определенно противопоказаны. Тот, кто все время торопится и торопит свою собаку, не давая ей времени разобраться в доносящихся до нее запахах, кто чуть ли не коленом под зад подгоняет ее во время потяжки и пихает со стойки, а к упавшей птице бросается как безумный - обрекает себя на массу огорчений. Мало того, что он мешает собаке делать ее дело, но своей несдержанностью он и ее нервирует, провоцируя на всяческие нарушения типа срыва со стойки, бросков за взлетающей дичью и так далее. Многие охотники наделены пылким воображением. Окинув взором открывающуюся перед ними поляну или вырубку, они тут же решают - где, под какими кустами, в каких куртинах растительности таятся вожделенные тетерева или куропатки. Они точно воочию видят этих птиц и беспрерывными свистками, мановением указующей руки и иными средствами требуют от собаки, чтобы она обыскала именно эти, приглянувшиеся им местечки. Вся эта суета ведет лишь к тому, что большая площадь угодий остается необысканной, и охотник уходит от выводка, который легавая нашла бы, если бы ей в этом не помешали.

Дело охотника - привести собаку туда, где он рассчитывает обнаружить дичь, зайти таким образом, чтобы легавая в поиске шла против ветра, внимательно следить за поведением своей помощницы и руководить ее поиском так, чтобы не оставлять позади необысканных мест. Заметив признаки начала работы, нужно быстро, но спокойно подойти к собаке, но ни в коем случае ее не торопить, не понукать и вообще ей не мешать. Когда собака станет, посылать ее вперед нужно спокойно, без каких-либо физических воздействий, а к сбитой выстрелом птице не бежать. Перезарядив ружье и убедившись, что на месте, где был найден выводок, затаившихся птиц уже не осталось, нужно послать собаку за упавшей и дать ей ее найти.

При охоте по выводкам существует несколько весьма важных, хотя и не-писанных правил, как то:

- по возможности не стрелять по старке, что при охоте по глухарям, тетеревам и фазанам вполне возможно, поскольку самки от выводков обычно взлетают первыми и с голосом;

- оставлять в покое малочисленные (2-3 молодых) выводки;

- не унижаться до стрельбы по поршкам - молодым, еще не подросшим, хотя уже и бойко летающим.

Непреднамеренные нарушения этих правил, конечно, неизбежны, но стремиться к их соблюдению все же нужно.

Я. Русанов, биолог-охотовед
Охота и охотничье хозяйство.